Детективные Задачи. Часть 3
Иногда так бывает, что все вокруг кажется нелогичным, но если подумать, то оказывается все гораздо проще…
Выходя из подъезда, Анискин столкнулся с гувернанткой своих соседей Кропотовых Марьей Тимофеевной, которая вела из элитной гимназии их сына Васю.
– Здрасьте! – поприветствовал майора вежливый мальчик.
Анискин поздоровался в ответ и поинтересовался у Васи, как дела.
– Здорово! – ответил ребенок. – У нас новые учителя в школе в этом году появились! Один – прямо настоящий герой!
– Ну-ка, ну-ка, что за герой? – слегка взревновал бездетный Анискин, который относился к Васе почти как к родному.
– Учитель географии у нас новый! Он целый год был в Антарктиде, только недавно оттуда вернулся. Сказал, что год у нас поработает, а потом снова в Антарктиду поедет! Загорелый, как негр настоящий!
– Ну, чтобы загореть, особого героизма не надо, – буркнул Анискин. – Хотя, конечно, в Антарктиде слабым духом делать нечего, тут не спорю.
– А он не потому герой, что загорел, как негр! – обиженно заступился за учителя Вася. – Он другого полярника спас!
– Да, вот это уже настоящий героизм! Расскажи-ка! – заинтересовался Анискин. Марья Тимофеевна терпеливо ждала, пока Вася и Анискин наговорятся, поскольку знала, что ее хозяин и майор милиции – близкие приятели.
– Дмитрий Андреевич нам рассказал, что когда они в Антарктиде работали, у них человек со станции ушел и заблудился. Новичок, что с него взять! – тоном бывалого полярника начал рассказ Вася. Видно было, что он и впрямь влюблен в учителя географии. – А была страшная снежная буря. И все работники станции, кроме радиста, отправились искать пропавшего в разные стороны. Но шансов почти не было!
– А-я-яй, – поддержал разговор Анискин.
– И вот Дмитрий Андреевич на лыжах отмахал почти пять километров и наткнулся на заблудившегося! Тот уже почти замерз, и наш учитель взвалил его на плечи и понес на себе до станции! Причем у него сломался компас, и он ориентировался только по Полярной звезде. Он донес новичка до станции , и их обоих растирали спиртом. И только так спасли от страшного обморожения!
– Каков молодец! – восхитился Анискин. – Ну а что еще нового у вас?
– Ну, еще у нас новый учитель физкультуры. Он хромой, потому что в детстве получил травму на футболе. Тоже прикольный. А вот новую училку русского и литературы мы все ненавидим! Она нам двойки ставит за поведение и из класса выгоняет! А еще…
– А еще у них в школе кто-то ворует, – внезапно вмешалась в разговор Марья Тимофеевна. – Детишки там, сами понимаете, непростые. Так что кто-то неплохо руки греет – то мобильный телефон пропадет дорогой, то у кого-нибудь карманные деньги исчезнут. А эти карманные деньги, уж простите за прямоту, побольше, чем моя зарплата!
– Какая мерзость! – искренне возмутился Анискин.
– Вы бы, товарищ майор, зашли к ним туда да нашли ворюгу! – простодушно посоветовала гувернантка. – Есть подозрение – Вася, отойди на секундочку в сторону! – что ворует кто-то из новых школьников. Там один ребенок в этом году пришел, у него отец – настоящий бандит. Знаете пословицу – яблоко от яблони недалеко падает! И, самое интересное – у него самого еще ни разу ничего не пропадало, а почти у всех остальных – уже не по одному разу! Мне этот мальчик сразу не понравился!
– Обязательно зайду, – пообещал Анискин. – И, похоже, я даже знаю, кто вор. Правда, пока это всего лишь легкие подозрения…
Анискин не ошибся. Поговорив с воришкой, он сделал все для того, чтобы тот больше никогда не появился в элитной гимназии.
КОГО ЗАПОДОЗРИЛ АНИСКИН В ШКОЛЬНОМ ВОРОВСТВЕ И ПОЧЕМУ?
Анискин заподозрил в кражах учителя географии. "Герой-полярник", рассказывая детям о своем "подвиге", очень серьезно прокололся, сообщив, что, будучи в Антарктиде и спасая товарища, он ориентировался по Полярной звезде. Полярная звезда в Южном полушарии не видна, ориентироваться по ней можно только в Северном. Уголовник специально устроился в элитную гимназию, чтобы воровать у детей деньги и вещи.
- Здравствуйте! Моя фамилия Васильева, зовут Анжела Викторовна, я главный бухгалтер предприятия. Присаживайтесь, - полная женщина, явно привыкшая повелевать, указала Анискину на стул. - Сразу к делу. У нас завелся маньяк!
Сыщик, слегка ошеломленный напором, достал блокнот и принялся записывать информацию.
- Значит, так, - продолжала Анжела Викторовна, -Какой-то негодяй объявил настоящую войну бухгалтерии.У же пять жертв.
- Простите, но я первый раз слышу про убийства на вашей автобазе, -удивился Анискин.
- А про убийства речь не идет! - уточнила главбух. - Неизвестный устроил охоту на сотрудниц моего отдела. Он караулит их после работы - возле базы либо даже у дома - и плескает в лицо несмываемой краской. Пострадали уже пять женщин. Они, бедняги, не могут в таком виде на работу выйти,э то просто ужас - краску вообще ничем не смыть!
- Ну, перейдем к пострадавшим, - Анискин продолжал строчить.
- Да, конечно! В бухгалтерии автобазы трудятся 15 сотрудниц, включая меня. Первой жертвой, неделю назад, на следующий день после выдачи зарплаты, стала моя заместительница Куряткина. Негодяй плеснул ей краской в лицо, когда она шла к проходной.
- А почему вы все время говорите - негодяй? Может, это была женщина, - поинтересовался Анискин.
- Знаете, во время всех нападений преступник был в низко надвинутой на глаза шапочке, плюс набрасывался из засады. Девушки говорят, что лица не видели, но по одежде точно мужчина. В паре случаев он крикнул что-то типа: "Получай!" Басом. Мужик это, точно, товарищ сыщик, не будет баба такие вещи вытворять!
- Ясно. Продолжайте, Анжела Викторовна!
- На следующий день краской окатили Отиеву. Она как раз пошла в столовую, и ей досталось прямо на территории. Так что, товарищ сыщик, это кто-то из сотрудников автобазы: у нас тут посторонние не ходят!
- Согласен, - кивнул Анискин. - Продолжайте.
- Еще через день порцию краски за проходной получила Зелимханова. Потом - Лихачева, эта уже дома. Затем - Олесько, прямо у себя в подъезде. В общем, я почти одна осталась: пострадавшие сказали мне, что пока не отмоются, на работу не выйдут, остальные сотрудницы срочно заявления на отпуск написали, боятся... В открытую сказали: пока маньяка не найдут, мы на автобазу ни ногой. Остались только я, Ногайкина да Прохорова. Втроем за всех пашем! Работа бухгалтерии фактически парализована.
- А не было ли у бухгалтерии конфликта с кем-нибудь незадолго до начала всех этих неприятностей?
- Был неприятный инцидент, - пожаловалась Анжела Викторовна. - Но вы поймите нашу специфику: в автопарке несколько сотен мужиков работают. Работяги - водилы, слесаря, механики. Народ простой, университетов не кончали. Выпить любят. Начальство на них рапорта пишет, мы их премии лишаем за нарушение дисциплины. Они начальства-то боятся, а ругаться приходят к нам, в бухгалтерию. Вечно мы крайние. Вот и последний раз целую бригаду премии лишили, а они у нас тут такой скандал закатили, вплоть до истерики: Иванов, Фархутдинов, Смирнов, Сидоров, Козлов, Бабай-заде, Суязов. В общем, все, кого лишили. Ну да нам не привыкать, удар на себя приняли, так и сказали - идите вон отсюда, нечего зенки бесстыжие на рабочем месте заливать!
- Все ясно, Анжела Викторовна, - поднялся с места Анискин. - Кажется, я знаю, кто тут у вас хулиганит... Вы вызвали полицию вовремя - боюсь, вы могли стать следующей и последней жертвой!
Вскоре Анискин поговорил по душам с задержанным. Тот признался, что и вправду мстил женщинам из бухгалтерии за то, что его лишили премии. По результатам экспертизы мужчина был отправлен на принудительное лечение от алкоголизма.
КОГО ЗАПОДОЗРИЛ В НАПАДЕНИЯХ АНИСКИН И ПОЧЕМУ ОН РЕШИЛ, ЧТО ВАСИЛЬЕВА БУДЕТ ПОСЛЕДНЕЙ ЖЕРТВОЙ?
Анискин задержал мужчину по фамилии Козлов. В воспаленном от алкоголизма мозгу работяги родился коварный план. Он не только мстил сотрудницам бухгалтерии, но и оставлял своеобразный "автограф": если сложить в порядке очередности первые буквы фамилий пострадавших, получится КОЗЛО. Логично предположить, что последней жертвой должна была стать главбух Васильева.
Ответ
Поднимаясь по больничной лестнице к палате потерпевшего, Анискин по мобильнику связался со старым судмедэкспертом Иванычем.
Медик как раз "колдовал" у себя в лаборатории над металлическим ножом, которым пырнул себя неудачливый самоубийца. Вроде в деле все было ясно, но порядок есть порядок, вещдоки надо изучать.
- Что говоришь? - переспрашивал Анискин. - Чистый нож? Никаких отпечатков пальцев нет? Спасибо, отбой.
У дверей коридора, ведущего к реанимации, майор встретился с крупногабаритной девушкой неприятной наружности.
- Вы родственница потерпевшего? - спросил Анискин.
- Я его невеста, - низким голосом ответила девица, вытерев глаза не слишком свежим носовым платком. - Юля Кулькова.
- А, так это вы "скорую" вызвали? - обрадовался майор. - Это хорошо, что вы здесь. Расскажите, что произошло.
- Мы с Василием должны пожениться через две недели, - поведала Кулькова. - Сегодня я пришла к нему в гости, а он, оказывается, с утра уже зенки залил, бесстыдник. Я ему сказала, что между нами все кончено, и домой отправилась. А по дороге жалко его стало. Васька-то, в принципе, хороший парень, выпивает не часто, да и за свадьбу уже тридцать тысяч уплачено, не отменять же ее. Думаю - прощу его. Возвращаюсь - дверь открыта, Васька на полу валяется в кровище, еле шевелится, а рядом с ним - нож. "Мне, - говорит, - без тебя, Юля, жизнь не мила. Вот и решил с собой покончить". Ну, я сразу "скорую", вызвала, а уж они - вас. Ничего не трогала - знаю, что нельзя, газету про это читаю!
- Спасибо, - поблагодарил ее Анискин. - Будем надеяться, что с Василием все будет в порядке.
В дверях палаты сыщик нос к носу столкнулся с врачом, который выходил оттуда, и поинтересовался здоровьем потерпевшего.
- Жить будет! - бодро отрапортовал врач. - Ему повезло, что выпил: алкоголь оказал анестезирующее воздействие. Иначе запросто загнулся бы от болевого шока.
- А не может быть такого, что не он сам себя ударил, а кто-нибудь его пырнул? - поинтересовался на всякий случай Анискин.
- Характер раны такой, что мог и сам себя порезать, мог и получить от кого-то. Но, судя по тому, что он говорит, чистой воды попытка суицида. А что, есть какие-то подозрения?
- Нет, просто мы обязаны рассматривать все версии произошедшего, - ответил сыщик, заходя в палату. - Работа такая.
Василий находился в сознании и вполне мог дать показания. Собственно, он почти слово в слово повторил рассказ своей невесты:
- С утра выпил пива, потом водочки. Потом Юлька пришла, ругаться начала, сказала, что ей такой алкаш не нужен. А когда она учапала, подумал:"Как же я жить без нее буду?" Нож схватил, которым селедку перед этим резал, да и пырнул себя в живот. Упал, чувствую, кровь течет, нож в сторону отбросил... Чую-уходит жизнь-то моя молодая по капельке. Испугался, думаю, надо в "скорую" звонить, а сил-то и нету уже. И тут Юлька возвращается, пожалела меня. Она же добрая на самом деле, только выглядит стервой.
Записав показания потерпевшего, Анискин вышел в коридор, немного подумал и, приняв решение, вернулся в палату:
- Василий, я понимаю, что вы хотите спасти невесту от тюрьмы, но это не выход. Если она сегодня подняла на вас нож, неважно, по каким причинам, значит, это обязательно повториться. Я полагаю, что Юлии в любом случае дадут условный срок, зато для нее это будет острасткой на всю жизнь. Не буду на вас давить, подумайте и примите правильное решение. Выздоравливайте!
Сыщик вышел из палаты и, не отвечая на вопросы Кульковой, отправился в отдел...
ПОЧЕМУ АНИСКИН РЕШИЛ, ЧТО УДАР НОЖОМ ВАСИЛИЮ НАНЕСЛА НЕВЕСТА?
Если бы Василий действительно нанес себе удар ножом и отбросил его, на оружии обязательно остались бы его отпечатки пальцев. Но эксперт утверждает, что на ноже никаких "пальчиков" нет. Видимо, Юлия ударила Василия ножом, а затем убедила жениха не выдавать ее и придумала версию с суицидом, которую он и повторил сыщику. Юлю подвело то, что после трагедии она протерла нож.
Ответ
Анискин с Сидоровым зашли в квартиру, где произошло преступление, и сразу окунулись в рабочую атмосферу. Над трупом пожилого человека колдовал эксперт. Из ругой комнаты доносился монотонный бубнеж – там общались с племянником покойного.
- Привет! Отравление цианистым калием. Никаких следов насилия, - отчеканил эксперт, не дожидаясь вопроса.
Анискин подошел к столу, где лежали документы покойного. Пробежал глазами: паспорт на имя Майкла Джонсона, билет на самолет из Лондона и обратно. Осмотревшись, Анискин отправился в комнату, где попросил оставить его наедине с племянником покойного.
- Меня зовут Валентин Иванов, - начал подробный рассказ молодой человек. – Раньше мой дядя носил такую же фамилию, но еще в 1980-хгодах он эмигрировал сначала в Израиль, а потом в Англию, где и стал Майклом Джонсоном. С тех пор с дядей я не общался и был очень удивлен, когда несколько дней назад в трубке раздался незнакомый голос. Дядя, а это был именно он, сказал, что хочет прилететь в Россию и увидеться со мной.
- Что же было дальше? – спросил Анискин.
- Я встретил дядю Мишу в аэропорту, привез домой. Мы беседовали целый вечер. У меня голова кругом пошла – сами видите, живу я не богато, а тут вдруг родственник-миллионер объявился. Тем более дядя Миша сказал, что после переезда на Запад он так и не женился. Как я понял из нашего разговора, у него была единственная страсть – к стяжательству. То есть зарабатывать, зарабатывать и еще раз зарабатывать, а тратить как можно меньше. Он считал каждую копейку. Мне в подарок, например, он привез галстук и запонки, судя по чеку, купленные на распродаже.
- Получается, Вы единственный наследник?
- Я так понял, что да. Вы поймите меня правильно, - спохватился Валентин, - дядю я видел только в детстве, и никаких нежных чувств к нему не испытывал.
- По какой причине Ваш дядя мог покончить жизнь самоубийством?
- Я не могу знать точно, но у меня есть одно предположение, - Валентин понизил голос. – Дядя обмолвился, что он тяжело болен. Суя по всему, он банально прилетел умереть в Россию.
- Вы думаете, Майкл Джонсон все спланировал заранее?
- Я уверен в этом. Дядя, как я понял, слишком большой прагматик, чтобы принять столь серьезное решение. Тем более, вечером мы пили чай, и он несколько раз отпускал туманные намеки на то, что он устал от жизни, что скоро все кончится и так далее. Я не придал значения – многие старики любят разглагольствовать на эту тему. Я ушел спать в свою комнату, а когда вышел утром, увидел мертвого дядю.
- Если Вы единственный наследник Майкла Джонсона, придется Вам привыкать к суровым будням миллионера… - заметил Анискин.
- Похоже на то, - притворно тяжело вздохнул Валентин.
- Хотя нет, - задумчиво продолжил свою мысль Анискин. – Ведь если потенциальный наследник отравил богатого родственника, то никаких денег он не получит.
Вскоре Валентин написал чистосердечное признание. Оказывается, появление дяди-миллионера и возможность получения наследства настолько взбудоражили молодого человека, что он понял: он не может ждать естественной смерти дяди, которая, вероятно, наступит еще не скоро. И Валентин отравил его…
Как Анискин понял, что Майкл Джонсон не планировал самоубийства?
Валентин сказал, что его дядя считал каждую копейку и был жутким скрягой. Но такой человек, спланировав самоубийство в России, не стал бы покупать обратный билет в Лондон.
- Товарищ майор, а расскажите, как Вы работать начали! – попросил Анискина Сидоров.
- После окончания Высшей школы милиции я в одной из таежных деревень участковым работал. Я тогда еще совсем молодым был и в деревню только-только приехал. Один милиционер на всю округу. А места мало того, что глухие, так еще и лагеря вокруг разбросаны. И вот как-то зимой телефонировали мне, что из одной колонии двое зеков сбежали. Я всех местных жителей предупредил, чтобы они ухо востро, и если что – мне докладывали.
А в деревне два мужичка жили – Гаврила Радионов и Василий Лобанов. Как трезвые – так не разлей вода, а как выпьют – чуть до поножовщины не доходит. Они в молодости за местной красоткой Катей ухаживали, вот по пьяному делу иногда и вспоминали про соперничество. Катя, кстати, их обоих с носом оставила и в город укатила с геологом командированным.
И вот как-то прибегает ко мне на опорный пункт Гаврила и кричит:
- Беда, начальник! Ваську, друга моего, убили!
Смотрю на него – мужик сам не свой. Одет по моде тех мест, для охоты – меховая шапка-ушанка огромная, тулуп, штаны ватные.
- Что, - спрашивая, - случилось?
- А? переспрашивает и на стул плюхается, и у шапки ухо задирает. – Вот, говори теперь, а то не расслышал ни черта.
Снова задаю вопрос.
- Мы на охоту пошли с Васькой. Берлогу позавчера неподалеку от деревни присмотрели. Вот и решили медведя взять. Идем, значит, договариваемся, кто где стоять будет. Морозище! Ну, мы немного употребили для сугрева. Дальше пошли. Уже подходим к берлоге, вдруг слышу, тихонечко так, еле-еле за спиной сучек треснул. Я обернуться не успел – раз! – по голове дали. Я кулем на землю упал и сознание потерял. Очнулся, а Васька мертвый лежит – из моего ружья застреленный. Я по следам посмотрел – они, видимо, оглушить его не смогли, он бороться стал, они его и хлопнули. А меня-то добивать, однако, не стали, не хотели, видать, двойной грех на душу брать.
Глянул я за окно: а там метель как раз поднимается. У Гаврилы те же мысли:
- Начальник, не найдешь ведь теперь следов, однако. Как теперь душегубов поймать? Самому в матушке-тайге пропасть можно. Да и ни одна собака по такой погоде след не возьмет.
Напоил его горячим чаем, а то вижу, трясет мужика всего.
- Ну, Гаврила, зайди в соседнюю комнату, принеси мне валенки, пока я документы нужные оформлю, да пойдем с тобой за Васькой. Будем наверх звонить, чтобы поисковиков прислали. А тело нужно сохранить для следствия.
Прошел Гаврила в «холодную», куда я пьяниц местных иногда сажал, пока не протрезвеют, а я за ним дверь на засов закрыл и позвонил в район, чтобы конвойных прислали. Уж больно Гаврила здоровый был, мне с ним одному ну никак не справиться.
- Я не понял, - удивился Сидоров, до этого с интересом слушавший рассказ. – Если Ваську беглые зеки убили, то почему Вы Гаврилу заперли?
- Эх, коллега, - вздохнул Анискин. – Гаврила и был душегубом. Выпив, он припомнил былое соперничество. И тут увидел, что поднимается метель, понял, что это лучший момент для преступления, и прикончил друга-соперника. Ружья потом в лесу схоронил. А потом уже побежал ко мне. Беглецы, кстати, еще через двое суток сами оголодали, замерзли и пришли сдаваться. Они вообще в другом районе скрывались…
Почему Анискин заподозрил Гаврилу во лжи?
Гаврила одет в огромную меховую шапку-ушанку и плохо слышит даже сидящего рядом Анискина. Охотник вынужден задрать ухо у шапки, чтобы понять, что говорит ему собеседник. Как же он в таком случае мог услышать звук «тихонечко треснувшего сучка за спиной»? Именно поэтому Анискин и заподозрил Гаврилу.
Анискин сидел на кухне своего соседа бизнесмена Кропотова, которого не раз выручал из сложных ситуаций, пил чай и слушал его разглагольствования.
- Две недели назад я получил первую записку, - рассказал сосед и протянул майору листок бумаги, отпечатанный на принтере.
- «Милостивый государь! – вслух зачитал Анискин. – Я располагаю информацией о кладе, который мой прадед закопал в одной из стран Латинской Америки, после того, как эмигрировал туда после 1917 года. Сопроводительное письмо с описанием места, где находится сокровище, и картой передавались в нашей семье из поколения в поколение. К сожалению, мой дед, а затем и родители были репрессированы по причине дворянского происхождения, меня воспитывала тетка, которая лишь недавно, находясь при смерти, передала мне все документы. К сожалению, я очень беден и не имею возможности отправиться в Латинскую Америку за сокровищем. Однако, зная, что Вы богаты и любите приключения – читал про Вас в одном из журналов – имею честь предложить Вам выгодную сделку. Через две недели пришлю Вам часть письма, чтобы Вы могли убедиться, что это не шутка, а затем, если мы придем к соглашению, Вы заплатите мне сто тысяч долларов, а я передам Вам оставшуюся часть записки и карту. Ориентировочная стоимость зарытого клада превышает, по нынешним меркам, миллион долларов. Итак, подумайте».
- Вы знаете, сосед, - возбужденно затарахтел Кропотов, - я действительно обожаю приключения и несколько раз уже выезжал на поиски старинных сокровищ. Но каждый раз все мои сведения были основаны лишь на слухах. А тут, мне кажется, дело верное. Поначалу я подумал, что меня просто хотят развести, но вчера я получил второе письмо и кое-что еще. Честно – я готов рискнуть, заплатить эти деньги и отправиться за кладом!
- Ну-ка, ну-ка, - заинтересовался Анискин и взял еще две бумажки, протянутые ему Кропотовым. Первая была также напечатана на принтере, а вторая уже пожелтела от времени и вытерлась на сгибах. При этом верхняя ее часть была отрезана – так, чтобы обладатель второй части, не получив первую, не смог бы понять, где спрятан клад.
Современное письмо гласило: «Милостивый государь! Чтобы Вы могли убедиться в моей порядочности, высылаю Вам часть послания моего прадеда. Себе я оставил лишь копию. Но полагаюсь на Вашу порядочность и жду, что мы придем к обоюдовыгодной сделке. Завтра я свяжусь с Вами. Если Вас не устраивает мое предложение, я обращусь к другим людям».
Рукописное же письмо, содержавшее яти, Анискин вновь зачитал вслух:
- «… ровно морская миля от побережья. Указанием служит каменный истукан и три дерева возле него. От истукана на северо-восток продвигаемся 150 метров и видим пещеру. Здесь я и спрятал наши фамильные драгоценности – бриллиантовую диадему и кольца, а также золотые червонцы. Надеюсь, они послужат моим потомкам и принесут им большую удачу, чем мне. Прощайте, мои дорогие, не поминайте лихом!
Ваш несчастный брат и отец, тайный советник Владилен Сорокин. Писано собственноручно 18 июля 1919 года».
- В общем, я приготовил 100 тысяч долларов для завтрашней встречи. В Латинскую Америку сейчас попасть не сложно, были бы деньги, а они у меня есть, - глаза Кропотова возбужденно горели, он беспрерывно потирал руки.
- Не хочу Вас огорчать, сосед, - задумчиво протянул Анискин. Но, похоже, Вас поймал на крючок мошенник. Причем работающий по-крупному. Если Вы не против, сейчас я созвонюсь с коллегами, и мы сделаем все, чтобы его задержать.
Почему Анискин заподозрил автора посланий в обмане?
Владиле́н — имя, которое встречалось в СССР в послевоенные годы, означающее сокращение от Владимир Ильич Ленин. В начале века такого имени не было.
Майор Анискин проводил очередные выходные в деревне, полёживая в гамаке на своем крохотном дачном участке, когда на улице раздался гомон. Выглянув из-за забора, он увидел толпу местных жителей, спешивших к ферме Ивана Гаврилова.
- Что случилось? - встревожился майор.
- Да вот, у Гаврилыча на ферме бык городского забодал! - ответил хромавший за толпой дед Пантелеймон, главный местный сплетник.
Анискин поспешил к месту происшествия. Бык-производитель Федор - гордость Ивана Гаврилова - в большом загоне спокойно жевал жвачку. Расстроенный фермер стоял у ограды, а рядом парень в красной футболке и красных шортах зажимал рукой плечо и орал на несчастного Гаврилова:
- Да я тебя, деревенщину, по миру пущу! Развели тут, понимаешь, монстров, которые на людей бросаются! Завтра же ветеринары приедут и твоего бугая усыпят!
Иван что-то пробормотал про "решить дело миром", здоровяк орал, что "это будет дорого стоить", и тут в дело вмешался Анискин:
- А что случилось то?
Городской парень, найдя слушателя, который еще "не в курсах", переключился на него:
- Мы с Иринкой (кивок на стоявшую рядом девушку) приехали на речку искупаться. Мы тут года два назад были, когда загона этого дурацкого еще не было. Так что знали, что тут самый близкий путь к берегу. Прошли через калитку в загон, идем себе спокойно, вдруг этот гад как бросится к нам со всех ног, и меня боднул! Иринка на него завизжала, у нее голос громкий, бык, видать, не вынес и отбежал в сторону. Стоит, снова траву жрет, как ни в чем не бывало. Да, Ир?
- Ага, - подтвердила девушка.
- Не знаю, что с Федькой случилось, - расстроенно пробасил фермер. - Через загон всегда люди ходят, он никогда никого не трогал. Его только коровы интересуют, вот на них он мастер бросаться!
- Авторитетно заявляю: на красный свет он среагирровал, - подал голос дед Пантелеймон. - Я на днях по телевизору передачу смотрел про Испанию. Там такая штука есть - карыда называется! Быки красный цвет ненавидят!
- Коррида, - поправил Анискин.
- Ах, так вот в чем дело! - хлопнул себя по лбу Гаврилов. - Ребята, ну простите, Бога ради! Ей-богу не подумал. Пойдемте в дом, я вам поляну накрою да с собой добра всякого дам - молочка, творога нашего. Меда опять же!
- Легко отделаться хочешь, мужик! - злобно заявил пострадавший. - Я на тебя завтра же в суд подам. Хочешь миром разойтись - клади прямо сейчас 50 тысяч, а не то бугая твоего ветеринары усыпят, да еще и моральный ущерб оплатишь!
Гаврилов растерянно оглядел односельчан. 50 тысяч рублей для него - огромная сумма, но, похоже, выбора не оставалось...
- Давайте все же пройдем в дом хозяина быка, - внезапно вмешался Анискин, предъявив удостоверение. - Может, придем к компромиссу...
- Не стыдно Вам врать, молодой человек, - заявил Анискин, едва уселись все за стол переговоров. - Напраслину на быка возводите. Перед девушкой решил пофорсить?
Через несколько минут молодой человек все же признался, что, оказавшись перед быком, решил повыпендриваться перед спутницей. Он долго дразнил быка, размахивая у него перед носом тряпкой, прежде чем спокойный Федька все же вышел из себя и боднул обидчика.
Почему Анискин не поверил в первоначальную версию пострадавшего?
Быки совершенно не различают красного цвета, а раздражают быка на арене не красные цвета платья матадора и мулеты, у угрожающие движения как ткани, так и самого матадора.
За 5 минут до окончания рабочего дня в кабинет Анискина один за другим вошли несколько милиционеров с торжественными и оттого немного глуповатыми физиономиями. Возглавлял делегацию старший лейтенант Сидоров. Анискин почувствовал приятное волнение: сегодня у него был день рожденья, и коллеги, конечно, пришли не просто так.
– Дорогой товарищ майор! – начал речь Сидоров на правах соседа по кабинету и напарника именинника. – Долго говорить не умею, а потому буду краток.
Старлей, вопреки обыкновению, действительно был краток и растянул панегирик всего на 15 минут. Затем взял заключительный аккорд:
– Долго думали над подарком. И в итоге, вспомнив, что вы маркист…
– Кто-кто? – удивился Анискин.
– Филателист, – подсказал подполковник Бабурин.
– Да-да, филателист, – исправился Сидоров. – Решили вручить вам редкую марку. Честно, товарищ майор, очень долго выбирали, но в итоге вспомнили, что вы коллекционируете марки хрущевской эпохи, и нашли раритет на ежегодной выставке маркистов.
– Филателистов, – подсказал подполковник Бабурин.
– Так точно, филателистов, – исправился Сидоров и, смутившись, скомкал окончание: – В общем, вот, поздравляем.
Под аплодисменты делегации старлей вручил своему начальнику подарочный мини-альбом в красном переплете. Глазам Анискина предстал раритет: строгая, как и положено той эпохе, двухцветная марка – мавзолей с надписью «Ленин» на фоне Кремля.
– Спасибо, коллеги. А теперь прошу на фуршет, – растроганно произнес Анискин и широким жестом принялся выставлять на заранее накрытый скатертью рабочий стол бутылки с коньяком, вином, рыбную и мясную нарезку, салатики и прочие вкусности, которые холостые майоры обычно покупают для того, чтобы справить на работе, в мужском коллективе, какое-либо празднество.
Через час, когда милиционеры слегка захмелели и разбились на кучки по интересам, Анискин вновь решил полюбоваться маркой. К нему подошел развеселившийся Сидоров и, кинув взгляд на раритет, удивился:
– Я что-то сразу и не заметил. Ничего себе, стоимость марки – 50 копеек! По-моему, для советского времени это очень дорого!
– Ну, коллега, на марке же стоит дата выпуска: 1958 год. Хрущевская денежная реформа началась лишь через три года, так что де-факто эта марка стоила 5 копеек.
– Как же вы все-таки здорово знаете историю, товарищ майор! – с хмельной откровенностью восхитился Сидоров. Именинник польщено хмыкнул, а про себя подумал:
«Жаль, что остальные историю не знают. Иначе никогда не купили бы на барахолке фальшивку». Но вслух, конечно, ничего не сказал – вежливый Анискин никогда бы не позволил себе критиковать даже откровенно неудачный подарок.
Почему Анискин решил, что марка – всего лишь подделка?
В 1953 году, после смерти Иосифа Виссарионовича, его тело поместили в Мавзолей. И целых 8 лет его украшала надпись: «Ленин. Сталин». Лишь в 1961 году Сталина перезахоронили, а Мавзолею вернули первозданный вид. Поэтому на марке, выпущенной в 1958 году, на Мавзолее должны быть написаны две фамилии. А раз виднеется лишь «Ленин», значит она фальшивая. Мошенники от филателии не всегда знают историю так же хорошо, как Анискин.
Анискин с Сидоровым как раз собрались перекусить и доставали принесенную из дома снедь, когда за дверью раздались гневные крики, а затем показался и издающий их мужчина. Широкоплечий, хорошо одетый, но втащил за собой пожилого человечка в поношенной, явно не по сезону курточке. Нос «буксируемого» украшали огромные черные очки, а в свободной руке он удерживал белую трость. Втащив жертву в кабинет наших бравых сыщиков, широкоплечий заявил:
– Здрасьте! Сосискин Петр Петрович меня зовут. Принимайте – ваш клиент. Ворюга!
– Вы все неправильно поняли, – слабым голоском запротестовал пожилой.
– Цыц! – одернул его Сосискин. – Я сейчас говорю!
– Слушаем вас, – уселся поудобнее Анискин.
– Еду я, значит, на работу. Спешу. Ну, у меня, как обычно, барсетка на заднем сиденье лежит. Смотрю – этот стоит машину ловит, голосует. Слепой! Ну, я ж не зверь какой, остановился. Он спросил, куда я еду и не могу ли его подвезти. Я ответил, он обрадовался – по пути, мол. Я ж не зверь какой! Посадил его на заднее сиденье да поехал. Доехали, он спасибо сказал, денег предложил, да я не взял. Грех с инвалида брать! Он вылез да пошел, а меня что-то как дернуло, обернулся – а барсетки-то и нет! К счастью, слепой этот далеко отойти не успел, я его догнал, схватил и к вам привел. Я тут рядом работаю, так что знаю, где у нас в районе отдел милиции. У-у-у, гад такой! – погрозил он слепому кулаком. – Убил мою веру в человечество. Никому больше никогда помогать не буду!
– Да послушайте, вы! Товарищи милиционеры, заставьте его послушать, –чуть не плакал слепой.
– Говорите, – разрешил Анискин.
– Дело в том, что здесь у вас рядом поликлиника, я как раз здесь наблюдаюсь у врача. Слепота моя неизлечима, но я должен подтверждать группу инвалидности. Как раз сегодня – этот день. Транспорт ходит плохо, пенсия у меня относительно неплохая, из дома выбираюсь редко. Поэтому, когда наступает необходимость, ловлю машину. Вот и в этот раз подошел к краю дороги, стал ловить. Первый, на «вольво», совсем в другой район едет, второй, на «Жигулях», тоже… В общем, только пятый водитель, вот этот добрый человек согласился подвезти. Посадил меня на заднее сиденье, а когда мы приехали, я вылезал и чисто на автомате прихватил его барсетку. Дело в том, что у меня точно такая же сумочка с документами, которую я, как на грех, оставил дома. Я только потом, когда он меня уже за шиворот схватил и кричать начал, что я вор, понял, что произошло! Ну, господи, почему такое невезение и именно сегодня – и документы забыл, и за вора приняли… Стыд-то какой! – слепой присел на стул и обхватил голову руками.
– Ну-у-у, – пробасил Сосискин. – А чего ты сразу-то не сказал?
– Так вы мне слова не дали сказать! – вскинулся слепой. – Вы ж за шиворот сразу схватили, кричать начали, мне слова не давали сказать! Даже в кабинет привели, все время рот затыкали!
Сидоров согласно кивнул.
– Ну, если такое дело, – виновато сказал здоровенный Сосискин. – Я это… того-самого… извиняюсь. Я мужик простой, из деревни, в городе недавно, иногда туго соображаю.
– Да я понимаю, что вы не со зла, – принял извинения слепой. – Но не надо всегда думать о людях плохо. Не все вокруг негодяи.
– Извиняюсь за беспокойство, граждане милиционеры, – обратился Петр Петрович к милиционерам. – Мы пойдем. А бедолагу этого я до дому довезу в виде компенсации.
– Боюсь, что одному из вас придется остаться, – резко поднимаясь из-за стола отозвался Анискин. – Коллега, давайте-ка вот этого гражданина в камеру!
Кого велел задержать Анискин, и почему рассказ этого человека показался ему подозрительным?
Слепого. Во-первых, слепой вряд ли мог точно определить марки автомобилей, которые останавливались. А во-вторых, он сказал, что барсетка была точно такой, как у него. Следовательно он ее видел.
Во дворе четырехэтажного жилого дома произошло убийство, а потому сюда быстро приехало высокое начальство. Наших же героев наравне с участковым и еще несколькими сотрудниками милиции отправили обходить жильцов дома в поисках свидетелей. Анискину и Сидорову достался подъезд, ближайший к месту убийства. На дворе уже была ночь, поэтому большинство жильцов по идее должны были находиться дома.
Вопреки ожиданиям сыщиков, на первом и втором этажах им никто не открыл. На третьем из-за двери доносилась громкая музыка. Сидоров надавил кнопку дверного звонка, и вскоре на пороге возник здоровенный мужик, метра под два ростом и весь в лагерных наколках. Недружелюбно оглядев визитеров в форме и дыхнув на них спиртным ароматом, хозяин заявил:
– Че надо?
«Вежливость, в первую очередь – вежливость!» – напомнил себе Анискин и поздоровался. Мужчина не отреагировал. Тогда майор протянул ему снимок погибшего, который оперативно сделал фотограф, и спросил, не знакомо ли ему лицо убитого. Вглядевшись, хам заявил:
– Знаю я этого чудилу с Нижнего Тагила. Это Гришка Рубинчик с первого этажа у нас в подъезде. Кокнули его, говоришь?
– Да, убили, – ответил Анискин.
– Так ему и надо, гаду, – осклабился уголовник. – Это мой одноклассник бывший. Я после школы в зону угодил, а Гришка в барыги пошел. Денег нагреб – жуть. А меня признавать перестал, я с зоны вернулся, с ним поздоровался, а он нос воротит. Я ему так и сказал: «Не попадайся мне, гнида казематная, на пути. Еще раз встречу – зашибу, раз старых приятелей не признаешь».
– Так это вы его? – встрял в разговор Сидоров.
– Ты мне, начальник, дело не шей, – нехорошо ухмыльнулся уголовник. – Не я это, но плакать по Гришке не буду. Собаке собачья смерть. А так, если че, я ничего не видел, ничего не слышал!
Дверь перед сыщиками захлопнулась.
– Будем иметь его в виду. Весьма подозрительный тип, – заявил Сидоров и сделал пометку в блокноте, после чего наши герои отправились на верхний, четвертый этаж. Здесь дверь визитерам открыл мужчина в толстенных очках, халате и каком-то подобии колпака. Узнав, в чем дело, он пригласил их на кухню, извинившись за беспорядок.
– Я астроном-любитель, наблюдаю за звездами и планетами, – рассказал он. – Убитого этого, конечно, знаю, он на первом этаже жил. И кто его убил, я тоже догадываюсь.
– Кто же? – синхронно воскликнули сыщики.
– Уголовник Иванько, который подо мной живет и у которого вы уже были.
– А почему вы считаете его убийцей?
– Сегодня, когда стемнело, я, как обычно, наблюдал за звездами, надеясь увидеть комету, которая представляет опасность для Земли. Внезапно со двора раздался какой-то шум. Я, как вы можете видеть, подслеповат, но, слава богу, под рукой инструмент. Я мгновенно направил телескоп туда и увидел, как Иванько ударил Рубинчика какой-то трубой по голове и убежал в подъезд. Все произошло за считанные секунды. А вскоре подъехали машины с мигалками. И еще, скажу вам по секрету – Иванько давно враждовал с Рубинчиком и угрожал его убить. Кроме того, после возвращения из колонии он ведет себя ужасно – постоянно пьет, у него вечно орет музыка, отвлекая меня от наблюдений, какие-то вечные компании уголовников у него…
– Гражданин, я, конечно, понимаю, что такое плохое соседство, – прервал его Анискин, – но мы здесь, чтобы найти свидетелей убийства. Подавайте на Иванько жалобу вашему участковому, он примет меры, а вот, знаете ли, ради собственного покоя давать ложные показания – это как минимум некрасиво, а то и вовсе попахивает уголовщиной!
Почему Анискин не поверил в рассказ астронома-любителя?
"Я перевел телескоп туда и увидел..." - говорит астроном. Однако телескоп, настроенный для наблюдения за небом, дает слишком большое увеличение, и он просто не смог бы рассмотреть в оптический прибор то, что происходит во дворе. А времени перенастроить телескоп у астронома не было-он сам говорит, что все произошло в считанные секунды. Лжесвидетельствуя, астроном просто хотел насолить беспокойному соседу.
– Боюсь, что я не смог вам помочь! – собеседник Анискина и Сидорова усталым жестом протер очки. – Дело в том, что я всего лишь замещаю главврача на время его отпуска. Сейчас вообще сезон отпусков, а ведь мы такие же люди, как и вы – все хотят отдохнуть.
– То есть вы хотите сказать, что не знаете всех ваших сотрудников в лицо? – уныло спросил Анискин.
– Именно так! У нас очень большое заведение, вы сами видели. И преступник, который вы не догнали, и который забежал сюда, может быть где угодно.
– Вахтерша видела, как он схватил с вешалки белый халат и надел его. А потом пробежал через сестринскую, где, как мы выяснили, никого не было, – вставил свои пять копеек Сидоров. – Поэтому никто не может нам сказать, куда именно он побежал. А подслеповатая вахтерша лица его не разглядела. Полный ноль – никаких примет!
– Логично предположить, – сказал и.о. главврача, – что он притворяется доктором и гуляет где-то по больнице. Если, конечно, еще не скрылся.
– Не мог он скрыться! У нас у каждого выхода по патрульному стоит – у всех выходящих проверяют документы. Что у врачей, что у пациентов.
– Значит, он еще внутри. Но вы же понимаете: через час закончится рабочий день, и огромный поток персонала пойдет домой. Ваши патрульные будут буквально сметены: люди не захотят ждать часами, пока их проверят, к тому же наверняка многие не взяли с собой документы. И что, всех, у кого нет паспорта, вы повезете в милицию для установления личности? Это сотни людей!
Анискин с неохотой признал доводы врача. Неуловимый грабитель, лица которого сыщики рассмотреть не успели, забежал в больницу. Наши герои вызвали подмогу, все выходы были перекрыты, но… действительно, еще час, и мерзавец ускользнет в толпе сотрудников больницы, спешащих домой. В этих условиях помочь сыщикам могло только чудо.
Анискин и Сидоров брели по больнице и вглядывались во всех встречных, надеясь, что если им попадется преступник, он может занервничать и выдать себя. Но, судя по тому, что грабитель был исключительно дерзок, надежда на это была весьма призрачна.
На втором этаже около кофейного автомата стояли трое врачей с бейджиками на груди: «Корконосов В.Б. Окулист», «Аджигов А.М. Терапевт», «Магомедов К.П. Лор». Видимо, доктора решили сделать последний кофе-брейк перед тем как отправиться домой. Когда милиционеры миновали эскулапов, подозрительно осматривая всех встречных, Анискин внезапно просиял и, почти не разжимая губ, тихонько сказал Сидорову:
– Коллега, я знаю, кто он. Возвращаемся к той троице у кофейного автомата. За мной!
Через минуту на руках предполагаемого дерзкого грабителя защелкнулись наручники. А еще через час мерзавец, притворявшийся врачом, согласился на явку с повинной. Дописав, он обратился к Анискину:
– Ну ладно, взяли вы меня чисто. Но скажи, гражданин начальник, ведь я же гениально замаскировался! Как ты меня вычислил-то?
– От взора сотрудников уголовного розыска ничто не может скрыться, – сухо ответил Анискин. Он вовсе не собирался выдавать свои секреты преступнику. А ну как в следующий раз он не допустит такой ошибки?
Кто из троицы врачей показался Анискину подозрительным и почему?
Переодетым преступником является окулист Корконосов. Окулист-это специалист по глазам, и стетоскоп, который висит у него на шее, данному типу врачей не нужен в принципе. Как и торчащий у него из кармана молоточек - им пользуются невропатологи. Преступник, схватив халат, пробежал через сестринскую, где для большего правдоподобия схватил первые попавшиеся инструменты. Это и выдало его.
В коридоре послышался шум, и двое здоровенных сержантов заволокли в кабинет к Анискину и Сидорову невысокого человечка в очках с толстыми стеклами.
- Я не понимаю, за что меня задержали! - выкрикнул человечек.
- Докладывайте, -обратился Анискин к одному из сержантов.
- Значит, так,- начал тот. - Поступил сигнал из обменника на окраине города: кассирша нажала тревожную кнопку. Мы приехали и вот его задержали, по паспорту - Игорь Дмитриевич Рукосуйко. Хотел обменять на рубли десять тысяч долларов стодолларовыми купюрами, а из них - только пара настоящих, остальные - подделка. Хотя кассирша говорит - очень высокого качества. Ну, она попросила его подождать, а сама кнопку нажала.
- А где фальшивки? - спросил Сидоров.
Сержант выложил на стол толстую пачку стодолларовых купюр.
- Ну-с, Игорь Дмитриевич, теперь вам ясно, за что вас задержали? - спросил Анискин.
- Ясно-то ясно, но все равно ни за что, - буркнул Рукосуйко. - Моей вины тут ни грамм. Я не знал, что эти деньги фальшивые, - вроде бы искренне ответил Рукосуйко.
- Поясните.
Рукосуйко вытащил из кармана куртки загранпаспорт и, раскрыв, указал на одну из страниц.
- Видите? Это американская виза. Я летал в США по работе. Остановился в престижном отеле Нью-Йорка. Я заключил с партнером удачную сделку и собрался возвращаться в Россию. Мне нужны были наличные, я спустился в холл отеля и воспользовался банковской картой. Банкомат отсчитал мне десять тысяч долларом купюрами по пятьсот. В этот момент ко мне обратился служащий гостиницы. "Сэр, если не ошибаюсь, вы прилетели из России и скоро туда возвращаетесь?" - "Да, а в чем дело?" - "Сэр, наш девиз: "Помогать клиенту, даже когда он не просит о помощи". Возможно, вы не знаете, но в России банки отказываются принимать пятисотдолларовые купюры, поскольку они имеют хождение только на территории США. Я рекомендовал бы обменять их на стодолларовые". "Огромное спасибо! - воскликнул я. - Немедленно отправляюсь в банк!" "Сэр, - улыбнулся клерк, - вы вновь забыли про наш девиз. Зачем вам банк? Я обменяю их вам прямо здесь, чтобы вы не тратили драгоценное время". И он действительно отсчитал мне десять тысяч долларов купюрами по сто. Двести баксов я потратил в дьюти-фри, а вскоре по возвращении мне понадобилась крупная сумма в рублях. Я пришел в обменник и здесь выяснилось, что они фальшивые. Я не преступник, а жертва.
- Вот как, - почесал затылок Анискин. - Понятно, откуда взялись две подлинные купюры.
-Абсолютно верно, - просиял Рукосуйко. - Две фальшивые сотни я потратил ещё в США. Причем там их приняли без проблем. А на место потраченных я положил двести долларов своих - тех, что хранил дома.
- А вы, если что, клерка опознать сможете? - спросил Сидоров, вероятно, предвкушая служебную командировку в Нью-Йорк.
- Сомневаюсь, - вздохнул Рукосуйко. - Между нами, для меня все чернокожие на одно лицо. Как и мы для них, наверное.
- Ну, так что, отпускать? - спросил один из сержантов. Рукосуйко закивал:
- Если что, приду по первой повестке!
- С учётом того, что я вам не верю, гражданин Рукосуйко, - сурово ответил Анискин, - будет лучше, если вы отправитесь в камеру. Фальшивомонетничество - весьма серьёзное преступление.
Выяснилось, что Рукосуйко действительно был в США, но встречался там не с деловым партнёром, а с местными мошенниками, которые хотели организовать сбыт фальшивых денег в России. Однако им не повезло: попалась очень бдительная кассирша, а Рукосуйко не сумел выставить себя жертвой.
Почему Анискин не поверил его рассказу?
500-долларовые купюры действительно существуют. Однако в последние годы их активно изымают из оборота. По сути, сейчас крупная купюра, которая имеет массовое хождение в США - стодолларовая. Банкнотой в 500 долларов можно без проблем расплачиваться, но получить ее где-либо проблематично. Поэтому банкомат отеля, который мог выдать такие купюры, это нонсенс!
«Уазик» с Анискиным и Сидоровым несся по одной из городских улиц. Милиционеры спешили на вызов – в одном из магазинов произошла кража. И вдруг, когда до места преступления оставалось всего пару кварталов, неподалеку от моста «уазик» встал в глухую пробку. Вокруг скопились автомобили, их владельцы нетерпеливо гудели клаксонами, а самые привычные ко всему уже выключили двигатели, чтобы не гонять их вхолостую. Овес нынче дорог! Точнее, бензин.
Милиционеры выскочили из «УАЗа» и побежали к мосту, где, судя по всему, и находился источник затора. И вправду – перед эстакадой встала здоровенная фура, шофер которой растерянно ходил у своего грузовика.
– Что случилось? – поинтересовался Анискин, вытирая пот со лба – было безумно жарко. – Почему мешаете проезду автотранспорта?
– Дык это-самое, – огорченно ответил водитель фуры, – сегодня ехал с металлом на завод, спокойно прошел под мостом. А сейчас обратно порожняком иду – уперся верхом тента. Сантиметров двадцать всего-то и не хватает, чтобы проехать. Как быть-то?
– Задом, задом сдавай! Освобождай проезд! – кричали на шофера доброхоты, повылезавшие из своих автомобилей.
– Как я задом сдам? – огрызался водила. – Вы ж меня сами подперли, да даже если освободите мне путь, у меня ж не легковушка! Я задним ходом на такой крутой склон въехать не смогу!
– Кран нужен! – авторитетно заявил какой-то мужичок в кепке. – Я слышал, что у металлических мостов есть люфт. Надо подцепить мост тросом и его немного приподнять!
– Где я кран-то возьму? – вопил в ответ шофер фуры. – Да и не пробраться ему сюда – вы же все подъезды заняли!
– Я вызываю ГАИ! – истерила женщина в темных очках. – Я опаздываю на деловую встречу! Тебя прав лишат!
– ГАИ не помешает, – поддержала ее другая дама. – В конце концов это обязанность инспекторов – поддерживать порядок на дороге.
– В общем, безвыходная ситуация, – констатировал мужчина в кепке. – Похоже, мы застряли тут навечно!
– Я не могу опаздывать! – продолжала женщина в темных очках и, взвизгнув, обратилась к Анискину: – Вы же милиция! Ну, сделайте хоть что-нибудь!
– Спокойно, мадам! – сурово ответил Анискин. – Мы всегда на страже порядка. Сейчас все урегулируем.
Майор и лейтенант подошли к водителю фуры и, несколько раз обойдя ее, о чем-то пошептались. Затем они немного поколдовали над грузовиком, и уже вскоре шофер забрался за руль и, пусть и с трудом, проехал под мостом, сопровождаемый криками «ура!». Экзальтированная дама в темных очках попыталась броситься на шею Анискину:
– Товарищ милиционер! Дайте я вас поцелую! Вы такой умный! Настоящий полковник!
– Это лишнее, гражданочка, – сурово ответил Анискин, но затем все же расплылся в улыбке. – К тому же я не полковник, а майор.
Кстати, кражу в магазине наши герои, оперативно прибывшие на место преступления, раскрыли по горячим следам. Вот что значит – выигранное время!
Каким образом Анискин помог разрешить дорожную ситуацию?
Анискин понял, что утром автомобиль под тяжестью груза был «ниже ростом», поэтому и смог проехать под мостом. Он предложил водителю спустить частично воздух в колесах и это помогло на приспущенных колесах фуре проехать мост.
Бизнесмен Кропотов заглянул к майору Анискину и поведал свой новый гениальный план обогащения:
– К нам в город приехал бизнесмен мирового уровня американец Джон Артфул. Он на свои средства организовал бал для деловой элиты (шикарный, надо сказать!), а заодно поведал о своих планах. В нашем городе он открывает филиал своего фонда «Артфул энд К», одного из самых успешных в своем роде. Он показал графики роста акций, там совершенно неправдоподобные цифры! Его специфика – фонды в развивающихся странах, к которым Джон относит и Россию. В общем, малазийцы, вложившие деньги в его компанию, получили почти 100% годовой прибыли. Филиппинцы – 90%. Китайцы – 80%. Мистер Артфул считает Россию очень перспективной и предложил нам купить акции его корпорации. В первый год, как он полагает, прибыль будет не меньше, чем в Малайзии!
– Попахивает надувательством, – насторожился Анискин.
– Понимаете, сосед, он показал нам все документы. У Джона масса офисов по всему миру. Он на короткой ноге даже с президентами многих стран. Я тоже не поверил, если бы лично не видел фотографии! В общем, я сейчас еду к нему на встречу и собираюсь вложить крупную даже для меня сумму. Тем более все мои знакомые уже купили акции корпорации мистера Артфула. Многие вложили едва ли не все, что у них было. А это, поверьте, сосед, очень и очень немало!
Вскоре Кропотов и Анискин прибыли в съемный офис мистера Артфула. Расположенный в центре города, он впечатлял, видно было, что арендатору он обошелся в копеечку. Секретарша (разумеется, ноги от ушей!) проводила посетителей в кабинет к хозяину. Крепкий, великолепно одетый мужчина неопределенного возраста (на вид – лет пятьдесят, но, может быть, и гораздо больше) пригласил Кропотова к столу. Пока они обсуждали деловые вопросы и суммы, которые бизнесмен готов потратить на покупку акций, Анискин прошелся по кабинету. Кропотов не обманул: мистер Артфул и вправду был запечатлен в неформальной обстановке с многими мировыми лидерами. Особняком висели две фотографии: вот Джон обнимается с президентом США Бараком Обамой, а вот он снят в той же позе с самим Владимиром Владимировичем! Стоит ли удивляться, что местные бизнесмены безоговорочно поверили американцу, который на короткой ноге с людьми, управляющими почти половиной мира!
– Итак, мистер Кропотов, вы готовы потратить 100 тысяч долларов. Думаю, через год вы не только отобьете вложения, но и уже получите чистую прибыль, – сверкнув белозубой улыбкой, резюмировал хозяин кабинета.
– Мистер Артфул, вы отлично говорите по-русски, почти без акцента, – отметил Анискин.
– Дело в том, что мои дед и бабка – эмигранты из Одессы, – еще шире улыбнулся Джон. – Сколько я себя помню, у нас было принято дома разговаривать исключительно по-русски, дабы не забыть язык предков.
– Ясно, – ответно осклабился Анискин. – Извините, я оставлю вас на минутку.
– Пожалуйста, пожалуйста. Мы с мистером Кропотовым пока заключим договор.
Анискин вышел в приемную и, спросив у секретарши дорогу, зашел в туалет. Набрав номер отделения, он тихо, чтобы не услышали в соседних кабинках, прошептал:
– Сидоров? Срочно сюда! Похоже, у нас аферист международного масштаба. Только имейте в виду, в офисе много охраны, поэтому обязательно возьмите группу захвата!
Вскоре мистер Джон Артфул был закован в наручники. При допросе выяснилось, что он собрал с местных бизнесменов почти полтора миллиона долларов. И Кропотов должен был стать последней его жертвой, после чего мошенник собирался скрыться с деньгами. Кстати, это была не первая его афера, так что, судя по всему, за решеткой он окажется надолго.
Почему Анискин предположил, что перед ним – аферист?
На обоих фотографиях главный герой стоит вровень и с Бараком Обамой, и с Владимиром Владимировичем. Однако у лидеров США и России разница в росте порядка 30 сантиметров. Учитывая одинаковую одежду на обоих фотографиях, логично предположить, что это монтаж.
Алексей Бурцев, сосед Анискина по лестничной клетке, попросил его об одолжении:
– Понимаете, у меня тут проблема возникла. Валентин Борисович Бобков, дед мой, летом живет в деревне Сосновка. У вас же там дача рядом?
Анискин кивнул.
– Беспокоюсь я, сосед, – грустно вздохнул Алексей. – Мы с дедом неделю назад поругались. С тех пор я ему не звонил. А вчера звякнул на мобильный, он трубку не берет. Сегодня с утра съездил – деда нет, дом пустой. Может, просто трубку не берет, на меня злится, а сегодня с утра в лес ушел, например. У соседей не спросишь – он на отшибе живет, отшельником, ни с кем не дружит, они его только в магазине и видят изредка. А ну как случилось что? В милицию обращаться не хочу – если с дедом все в порядке, он меня до конца дней не простит. А завтра в командировку надолго уезжаю. Не в службу, а в дружбу, как окажетесь на даче, гляньте моего деда, а? Вот его адрес и мой служебный мобильный телефон, я по нему буду доступен в любое время дня и ночи, даже в командировке. Поможете?
– Конечно, Алексей, – утвердительно ответил Анискин. – Тем более, мы завтра с помощником как раз в Сосновку едем. У участкового местного проблемы кое-какие возникли, надо помочь.
…Когда мелкие проблемы участкового благополучно разрешились, Анискин на пару с Сидоровым отправились к дому Бобкова.
– Ну и жарища! – сняв фуражку и вытирая лоб носовым платком, ругался Сидоров. – Две недели уже дождей не было, что за напасть такая! И впрямь, что ли, глобальное потепление?
Дверь дома Валентина Борисовича не была заперта, и милиционеры взяли на себя смелость зайти внутрь. Но ни старика, ни его тела (как пессимистично ожидал Анискин) они не обнаружили. Дом не выглядел заброшенным, но и явных следов пребывания человека в нем тоже не было. Лишь белая кошка зашипела на незваных гостей и бросилась куда-то под печку. Да на столе лежал включенный мобильный телефон с множеством пропущенных вызовов. «От Алексея», – убедился Анискин.
– Осмотрим еще огород на всякий случай, – предложил Сидоров. Милиционеры обошли весь участок (весьма немаленький), заглянули в баню, сарай, времянку. Открыли дверь стеклянного парника. Сидоров не удержался, сорвал огурец и с хрустом надкусил его.
– Вкуснятина! – жадно жуя, сказал он Анискину. – Вам сорвать? Или, может, салатик замутим? Возьмем огурчиков, на грядке вон петрушка, лучок. А, товарищ майор?
– Коллега, прекратите грабить бедных селян! – ответил Анискин. – Поедемте в город, у нас еще дел по горло.
– Как так? – выпучил глаза Сидоров, резво дожевывая огурец. – А старика искать? Может, его солнечный удар хватил, он неделю в лесу где-нибудь лежит. Надо срочно кинолога с собакой вызывать!
– Не надо ничего. Похоже, Валентин Борисович и впрямь обиделся на внука и принципиально не берет трубку. И погода самая грибная, так что в том, что мы его не застали, ничего удивительного нет. Старичок, судя по всему, вполне резвый, в лес наверняка убежал.
Затем Анискин позвонил соседу Алексею и сообщил, что с его дедушкой все в порядке. Но на всякий случай, когда на выходных приехал к себе на дачу, ближе к вечеру все же заглянул к Валентину Борисовичу и убедился, что с ним все в порядке. И старик, расстрогавшись, что внук так беспокоился из-за него, отбросил в сторону обиды и позвонил Алексею.
Как Анискин догадался, что с Бобковым все в порядке?
В жару если огурцы вовремя не поливать они становятся горькими и невкусными. Так что если они вкусные, то их поливают и с хозяином дачи всё в порядке.