Детективные Задачи. Часть 5
Иногда так бывает, что все вокруг кажется нелогичным, но если подумать, то оказывается все гораздо проще…
Милицейский «УАЗ» остановился у офиса фирмы «Синякин и Ко». Анискин и Сидоров, расследуя уголовное дело по факту мошенничества, по цепочке дошли до данной шарашки, которая, судя по всему, отмывала капиталы жуликов. Фирма эта уже неоднократно попадала в поле зрения милиции, являясь своеобразной «стиральной машиной» для разного рода аферистов и даже бандитов, но каждый раз ее руководство умудрялось выйти сухим из воды. Может быть, сыщикам повезет в этот раз?
Поднявшись в кабинет директора, они застали там его самого и даму неопределенного возраста. «Этакая серая мышка», — подумал Анискин.
— Меня зовут Альберт Робертович Синяков, — представился мужчина. — А это наш бухгалтер Галина Петровна Мышкина.
«Говорящая фамилия», — мысленно усмехнулся Анискин. А вслух сурово произнес:
— Знаком ли вам некий гражданин Мамонов?
— О, да, — ответил Синяков. — Это наш клиент. Правда, в нашу контору он обратился совсем недавно, но мы ценим любого из тех, кто приходит к нам. А что с ним не так?
— Он подозревается в мошенничестве в крупном размере, — ответил майор. — И нас интересует финансовая документация по сделкам, которые он проводил через вашу контору.
— Есть ли у вас ордер? — поинтересовался Синяков.
— Ордер — не проблема, — сурово ответил Анискин. — Но мы надеемся на добровольное сотрудничество.
— Добровольное, говорите? — хмыкнул директор. — А что за орудие средневековых пыток висит на поясе у вашего коллеги?
Анискин невольно посмотрел в указанном направлении и увидел на ремне у Сидорова наручники. «Вот детство в попе играет, — недовольно подумал Анискин. — То в черных очках ходит, то кобуру пристегнет, теперь вот наручники. Сто раз ведь говорил, не наше дело строить из себя Терминаторов!»
— Пока это не для вас, — возразил Сидоров и, сделав многозначительную паузу, добавил: — Но все возможно.
Угроза, видимо, произвела на Синякова впечатление, и он предложил компромисс:
— Всю финансовую документацию Мамонова я вам выдать не смогу. Но готов дать вам справку-резюме из его дела, общий, так сказать, отчет, по сделкам — без указанных сумм. Годится?
С учетом того, что сыщикам важно было установить связь афериста только с одной зарубежной фирмой, такой вариант их вполне устроил.
— Галина Петровна, принесите, пожалуйста, папку с резюме сделок наших клиентов. Если я ничего не путаю, господин Мамонов расположен там на 15-й странице. Будьте любезны, — вежливо попросил директор.
— Одну минутку, — ответила Мышкина и засеменила в архив. Минут через десять она вошла с толстым скоросшивателем в руках. Подходя к сыщикам, она споткнулась и едва не упала. Скоросшиватель вылетел у нее из рук, застежка открылась, бумаги упали на пол и частично на стол, за который присели сыщики.
— Извините, ради Бога, — залепетала Мышкина. — Я такая неловкая… Сейчас я найду то, что вам нужно.
Порывшись немного в бумагах, она действительно нашла лист с номером 15 и протянула его Анискину. Беглый взгляд, брошенный майором на документ, дал понять: никаких контактов с интересующей сыщиков зарубежной фирмой Мамонов не вел. Анискин поднялся.
— Все ясно. Резюме по делам подозреваемого мы все же возьмем с собой, вы не возражаете?
— Да без проблем, — директор лучился дружелюбной улыбкой. — Забирайте этот документ.
— Я разве сказал — «этот»? Мне нужен настоящий, а не эта подделка на скорую руку. Галина Петровна, принесите, пожалуйста, подлинник, а эту бумажку оставьте себе!
Почему Анискин решил, что «скользкий» бухгалтер, выгораживая клиента фирмы, подсунула ему фальшивую справку-резюме?
На справке, которую держит в руках Анискин отсутствуют пробоины для скоросшивателя, которые имеются на всех остальных бумагах. Это указывает на то, что она поддельная. Бухгалтер успела перепечатать справку, но не догадалась (или не успела) пробить дырки на ней под скоросшиватель.
После окончания дежурства Анискин предложил Сидорову сходить порыбачить на вечерней зорьке.
— Не могу, товарищ майор, — отказался старлей. — Веду племянника в боксерскую секцию записывать.
— Бокс — это прекрасно, — порадовался за коллегу Анискин. — Но надо, чтобы тренер был хороший. Достойная секция? «Динамо» или «Трудовые резервы»?
— Да ну, — фыркнул Сидоров. — У нас в городе открылась новая секция знаменитого тренера Антона Манаенкова! Народ туда детей валом ведет, хотя берут очень дорого. Но зато Манаенков будет тренировать лично, к тому же обещает индивидуальный подход к каждому ребенку…
— Звучит как рекламный слоган, — усомнился Анискин. — И что-то я про такого боксера ни разу не слышал. Правда, я не знаток этого вида спорта.
— Очень много отличных спортсменов широким массам не известны, — уверенно заявил Сидоров. — На сайте у Манаенкова написано, что он неоднократный призер различных соревнований еще в СССР, бывший член олимпийской сборной, а теперь еще и заслуженный тренер России!
— Знаете что, коллега, схожу я с вами. Хочу на живую легенду бокса посмотреть, — предложил Анискин.
Вскоре сыщики в штатском и племянник Сидорова Юра уже зашли в кабинет Манаенкова.
— К сожалению, не могу уделить вам много времени, — сразу заявил сыщикам Манаенков, крепкий, но уже слегка обрюзгший мужчина в дорогом костюме. — Итак, что вы хотите узнать?
Сидоров и Манаенков сразу принялись обсуждать тренировочный процесс, бросаясь терминами типа «апперкот», «клинч», «хук», а Анискин и Юра с любопытством осматривали кабинет. Он был выдержан в деловом стиле, но сразу чувствовалось, что здесь сидит спортсмен: различные вымпелы, несколько пар боксерских перчаток на стенах, застекленный шкаф с большим количеством кубков.
— Да, в вашем городе я только-только начинаю работать, — громко вещал тем временем Манаенков. — Но достижения моих подопечных говорят сами за себя. Посмотрите на кубки — их воспитанники школы завоевали только за прошлый год. Но, к сожалению, конкуренты не простили успехов и меня фактически выдавили из города, где я работал раньше. Дети рыдали, когда я прощался с ними…
Количество кубков в шкафу — от миниатюрных до гигантских — и медалей на стенах, действительно, впечатляло.
— В общем, сделать из вашего парня Мохаммеда Али, конечно, не обещаю, — закончил речь Манаенков. — Но если будет серьезно работать, то под моим чутким руководством вполне может дорасти до мастера. А филонить я никому не позволю. В общем, если вас все устраивает, прошу пройти в кассу и оплатить первый месяц занятий. Через неделю приступаем к тренировкам.
Услышав озвученную Манаенковым плату за обучения, Анискин мысленно присвистнул.
— А сколько детишек к вам уже записалось? — вмешался в беседу майор.
— Аншлаг, не сомневайтесь, — улыбнулся Манаенков. — Уже больше сотни. Придется одновременно вести несколько групп, но это и хорошо. Скоро ваш город станет столицей российского бокса среди молодежи!
— Знаете что, господин Манаенков, или как вас там, — посуровел Анискин и достал удостоверение. — А давайте-ка проедем с нами в отдел. Извини, Юра, придется тебе пойти в другую секцию.
Вскоре «легенда бокса» уже признался в мошенничестве. Манаенков (фамилии, правда, он все время менял) гастролировал по крупным городам и открывал «школы» и «секции» в арендованных помещениях. Представляясь крутым спортсменом (в прошлом) и великолепным тренером, собирал с родителей деньги, после чего исчезал. К счастью, Анискин прервал «серию» афериста.
Как Анискин догадался, что перед ним жулик?
Манаенков не слишком задумывался об антураже. Прибыв в новый город, он просто скупал в спортивном магазине различные кубки и медали, которыми украшал свой кабинет. Анискин обратил внимание, что «кубки, завоеванные воспитанниками», почему-то в большинстве своем содержат футбольные и хоккейные атрибуты, а отнюдь не боксерские.
— Алло, полиция? — звонивший явно нервничал. — Приезжайте, пожалуйста. Моего соседа убили!
Анискин и Сидоров оказались на месте происшествия по названному адресу буквально через полчаса. У небольшого коттеджа в пригороде, где и произошло убийство, их встретил невысокий мужчина.
— Это вы звонили? — спросил Сидоров.
— Да, я. Никонов Петр Сергеевич, — представился мужчина. — Пойдемте, я вам все покажу на месте.
Сыщики отправились за ним, и в прихожей коттеджа им предстала страшная для обывателей, но привычная глазу наших героев картина: мужской труп с ножом в груди. Пока Сидоров осматривал остальной дом, Анискин в прихожей беседовал с Никоновым.
— Так что же произошло?
— Видите ли, я сосед погибшего Антона Буханкина. Он переехал сюда несколько лет назад. Близких отношений с Антоном я не имел, он довольно странный человек… был. Так-то мужик неплохой, но как выпьет — крышу сносит. Водил к себе в дом всех без разбора, каких-то женщин непотребных, да и мужиков. Я с ним даже конфликтовал несколько раз — зачем он к нам на улицу всякую пьянь приваживает? Они воровать даже начали, у меня, например, газонокосилку украли. Другие от них тоже пострадали. Я говорил Антону, что это добром не закончится. Вот и итог…
— А если вернуться к событиям сегодняшнего дня?
— С утра я выглянул в окно и увидел, как из калитки Антона буквально вылетел пулей местный бомж. Но ничего необычного в этой картине нет, так что я даже внимания не обратил. А потом пошел в магазин за продуктами, смотрю — а у Антона дверь в дом распахнута. Сначала на мобильник ему позвонил, думаю, может, пьяный заснул, за гостем забыл закрыть. Он не отвечает. Ну, думаю, зайду, хотя и не привык без приглашения, да и, повторюсь, близких отношений у нас не было. Но тут явно дело нечисто. Захожу — а он тут в прихожей лежит с ножом в груди. Видать, бомж-то его и пырнул, потому и бежал, как ошпаренный. Я пульс потрогал — нет пульса, да и остывать он уже начал. Тут я вам и позвонил — в скорую-то уже, понятно, бесполезно.
— В комнате явно распивали спиртные напитки, — заметил подошедший Сидоров. — Думаю, двое — два стакана стоят, закуски немножко. Какие идеи, товарищ майор?
— Петр Сергеевич, так вы говорите, из калитки выскочил бомжик из местных? — уточнил Анискин.
— Да. Он тут постоянно ошивается, бутылки собирает и к Антону захаживает. Захаживал, — исправился Никонов. — Думаю, поймать его вам не составит труда. Сто раз я Антону говорил: не води к себе домой шваль всякую, среди них ведь судимых немало. Таким зарезать — раз плюнуть. Вот и доигрался, бедолага. Так что с бомжем? Мне куда-то нужно будет с вами ехать на его поиски?
— Да, гражданин Никонов, вы поедете с нами. Но не искать бомжа, на которого вы пытаетесь свалить вину, а в отдел — писать явку с повинной. По крайней мере, я рекомендую вам не тратить свое и наше время, а признаться во всем сразу, тем более на суде это зачтется.
Вскоре выяснилось, что Никонов увидел, как его сосед в очередной раз привел к себе домой местного бомжа. Когда тот ушел, он направился к Антону и устроил очередной скандал по поводу того, что «всякое отребье» постоянно ошивается на улице с его подачи. Вспомнилась и украденная газонокосилка. Кончилось все тем, что Никонов ударил пьяного соседа ножом в грудь. Но, будучи не искушенным в криминальном ремесле, он не рискнул уйти — боялся, что оставил много следов, по которым его смогут найти. Поэтому, чтобы отвести от себя подозрения, Никонов вызвал полицию и попытался сделать главным подозреваемым бомжа. Но Анискин не поверил в его рассказ — одна деталь подсказала, что сосед Антона лжет.
Чем выдал себя Никонов?
Никонов сказал, что решился зайти к соседу, когда увидел, что в дом Антона распахнута дверь. Но он и Анискин разговаривают в прихожей, и на пресловутой двери, которая «подсказала» Никонову, что дело нечисто, укреплена пружина-доводчик, которая не позволяет двери оставаться открытой. Именно эта деталь позволила Анискину вывести истинного убийцу на чистую воду.
— Не хотите ли после дежурства зайти в кафе, коллега? — спросил Сидорова Анискин. — Настроение хорошее, домой сразу не хочется.
— Товарищ майор, в другой раз с удовольствием, но не сегодня, — покачал головой Сидоров. — Сегодня вечером по телику будут мой любимый фильм показывать.
— Дайте угадаю. «Анискин и Фантомас»?
— Нет, — ответил Сидоров и густо зарделся. — «101 далматинец». С детства его обожаю. Только не смейтесь!
— Не буду, конечно, — улыбнулся Анискин. — У каждого свои вкусы, что тут такого! Хотите лучше расскажу вам, коллега, случай из моей практики, как раз связанный с далматинцами?
… Было это в те времена, когда у нас в стране наступил дикий капитализм. Каждый нувориш считал необходимым приобрести несколько статусных вещей — черный «Мерседес», загородный особняк и собаку буржуйской породы. Причем чем экзотичнее собака, тем лучше. За крутую псину бывшие фарцовщики и цеховики, а ныне — бизнесмены, готовы были платить бешеные по тем временам деньги — по несколько тысяч долларов.
— Да это и сейчас большие «бабки», — заметил Сидоров.
— Тогда, например, квартиру можно было купить за 3-4 тысячи «зеленых»…
— Эх, — вздохнул Сидоров, которому еще несколько лет предстояло пробыть в «ипотечном рабстве». — И что же дальше?
— Где большие деньги, там и жулики. В общем, завелся у нас в городе один такой. Втюхивал богатеям-дилетантам дворняжек крашеных под видом собак экзотических пород, а потом, пока те не поняли, что им порченый товар подсунули, исчезал, поскольку обманутые клиенты могли не только свои кровные отобрать, но и на «счетчик» поставить, а то и убить. В их кругах потерпевшим стать — навсегда репутацию потерять, а такое не прощают.
— Да и сейчас так, — заметил Сидоров.
— Сейчас они помягче стали, убивать за такое не будут, — поправил его Анискин. — Так вот, дошла до нас информация об этом жулике, и поручили его поиски мне — как новичку отдела. Я стал объявления отслеживать о продаже собак экзотических пород, а их по городу — полным-полно. Настоящий собачий бум! Я все ноги стер, пока бегал по объявлениям под видом покупателя. Кое-где попадались фальшивые родословные или собаки не чистокровные, но это все не то, я-то искал крупного жулика. И вот однажды попалась мне наклеенная на столб вот эта листовка… — Анискин залез куда-то в стол, достал из ящика и показал коллеге объявление с фотографией, где к соскам красивой пятнистой собаки припали шестеро таких же пятнистых, явно еще слепых, новорожденных щенят. Подпись гласила: «Продаются щенки далматинца. Новинка в России! Хотите четвероногого друга, какого нет ни у кого из ваших знакомых, приходите и выбирайте!». Сидоров умилился щеночкам. На лице его расплылась широкая улыбка. А Анискин продолжал:
— Отправился я по указанному адресу. Дверь мне открывает мужчина, не похожий на стандартного собачника — заграничный костюм, шикарный галстук, ухоженные бакенбарды, трубка. В общем, настоящий лорд. «Вы, говорит, за щеночками? Но я сразу предупреждаю — за такого эксклюзивного питомца и цену я возьму немаленькую. Далматинцы в нашей стране — настоящая редкость, не больше сотни экземпляров на всю Россию». А я одет, как обычный гражданин — пуховик китайский, брючки невзрачные. Он на меня с сомнением смотрит, а я ему: «Не боись, хозяин. Мне свою натуру светить ни к чему, маскируюсь под “совка”. Веди, собакевича показывай». Заводит он меня в комнату. Показывает собаку и щенков — точь-в-точь, как на фотографии в объявлении. Тут я ему: «Как раз то, что я искал. Ну, выручил, хозяин, все пацаны в отпаде будут. Дай пять!» Он удивился, но руку протянул. Тут я ему наручники — щелк! И в отделение… Он, конечно, в отказ пошел. Но я ему сказал — если явку с повинной не напишет и во всех грехах не сознается, я его на свободу выпущу, но перед этим обманутым им крутым клиентам информацию солью. И они его у выхода встретят. В общем, поспешил он во всем признаться…
— Но почему вы решили, что перед вами жулик? — воскликнул потрясенный Сидоров.
Действительно, почему?
Далматинцы рождаются абсолютно белыми. А пятна у них появляются в течение следующих пары недель. К тому же какой собаковод будет отдавать новорожденных, еще слепых щенков-сосунков? Мошенник просто «попятнал» дворняжку и ее детишек и пытался избавиться от них как можно быстрее, исчезнув с деньгами.
Анискин вызвал в кабинет троих сержантов и дал им вводную:
— Коллеги! Вчера в нашем городе обворовали квартиру известного собирателя разнообразных наград Петра Петровича Самойлова. Вскрытую дверь обнаружила его супруга, которая была в гостях у подруги. Проблема в том, что Петр Петрович сейчас на охоте, дозвониться до него невозможно, а супруга в наградах не разбирается и точного описания похищенного дать не может. Сегодня в доме культуры у нас открывается барахолка, где собираются филателисты, филокартисты и прочие нумизматы.Я подозреваю, что вор или воры попытаются сбыть похищенное именно там.
— Это получается — ищи то, не знаю что, — хмыкнул усатый сержант.
— К сожалению, именно так, — подтвердил Анискин. — Единственное, за что мы можем зацепиться, — среди украденного была золотая олимпийская медаль, которую Петр Петрович ценил больше всего в коллекции. Правда, его супруга не может сказать ни какого достоинства награда, ни какого года, ни с каких Игр. Но это единственная наводка, которую она смогла дать.
— Хоть что-то!
— Именно. Поэтому, коллеги, прошу — походите по барахолке, пошукайте там тех, кто будет продавать олимпийские награды. Вряд ли их будет много. И доставьте сюда. За дело!
Анискин оказался прав. Через два часа бравые сержанты доставили в отдел всего троих мужчин, которые пытались продать посетителям барахолки олимпийские медали разного достоинства. Конечно, далеко не факт, что среди них был преступник, но вдруг? И Анискин попросил каждого показать медаль и рассказать, откуда она у него...
— Ну, начальник, вообще не понимаю, за что меня сюда привели, — первым ответил пожилой мужчина в красной куртке. — У меня медаль с Калгари-88. Я ее честно выменял у коллекционера из Югославии. Ну, в смысле, когда Югославия еще не существовала. Отдал, между прочим, целую коллекцию монет за нее! Сейчас деньги очень нужны — жена болеет. Вот и понес на продажу, мне оценщики сказали, что если ее продать, как раз на операцию хватит. А тут ваши архаровцы меня приняли!
— Ясно. А у вас что? — обратился Анискин к средних лет мужчине, внешне напоминающему крысу.
— Я, вообще-то, на ваши вопросы отвечать не обязан и считаю ваши действия полностью незаконными. Но, чтобы не терять время, скажу — медаль досталась мне по наследству от отца. Он был известным спортсменом, взял в 1984 году золото на Олимпиаде в Лос-Анжелесе.
— А в каком виде спорта? — полюбопытствовал Анискин.
— Царица спорта — легкая атлетика. А именно — бег, — гордо ответил "крыс". — Жаль батю, спился совсем. Вчера его поймал — он медаль пытался у магазина на бутылку водки обменять. Я у него отобрал, дай, думаю, на барахолке продам, она всяко дороже, чем пузырь, стоит.
— Логично. А вы? — спросил Анискин у низенького толстячка в очках.
— Я свою медаль через Интернет нашел. Монреаль-76, понятия не имею, откуда она у продавцов взялась. Они очень задешево продавали, вот я и купил. Ну а теперь перепродаю в десять раз дороже. Имею полное право, статья за спекуляцию отменена!
— Да, теперь это называется бизнес, — согласился Анискин. — Что делать. Ладно, господа, вы двое свободны. Идите дальше продавайте чужие награды. А вот вас, гражданин, я попрошу задержаться. И советую сразу сделать явку с повинной, это, как известно, смягчает вину.
Вор (а это оказался именно он), немного поломавшись для виду, так и поступил. Вскоре похищенное вернулось к своему законному владельцу.
Кому из продавцов олимпийских наград Анискин предложил задержаться? И почему сыщик заподозрил его в воровстве?
Кражу совершил мужчина, "похожий на крысу". Дело в том, что Советский Союз бойкотировал Олимпийские игры 1984 года в Лос-Анджелесе. Поэтому отец продавца никак не мог завоевать медаль на этих состязаниях. У всех остальных подозреваемых - истории, которые имеют право на существование.
Анискин и Сидоров вошли в приемную директора небольшого предприятия по производству бытовой химии.
— Здравствуйте, — приветливо, но слегка испуганно, увидев их, вскинулась очень миловидная секретарша Тоня (так было написано на ее бейджике). — Вы к Виктору Анатольевичу?
— К нему самому, — зловеще процедил Сидоров.
На самом деле сыщики заранее договорились с директором о встрече. Наши герои должны были всего лишь задать несколько формальных вопросов по делу, где он проходил свидетелем. Но Сидоров, чтобы произвести впечатление на симпатичную секретаршу, не только придал себе зловещий вид, но и демонстративно звякнул наручниками. У секретарши округлились глаза — решила, что ее босса пришли арестовывать.
— Надеюсь, он на месте? — еще понизив голос, почти прошептал Сидоров.
— Я точно не знаю, — явно принялась прикрывать босса секретарша. Анискин, который отвлекся на изучение обстановки приемной и не видел шалопайства Сидорова, удивился:
— Это как? А зачем вы тут сидите?
— Видите ли, — настолько испуганно проблеяла секретарша, что Анискин посмотрел на нее еще с большим подозрением, — из кабинета директора есть второй выход наружу. Иногда Виктор Анатольевич им пользуется. С утра он был на месте, но сейчас, возможно, ушел — как раз по черной лестнице.
— Ну, так уточните, здесь он или нет, — попросил Анискин.
Секретарша дрожащим пальчиком три раза щелкнула по клавишам телефона, стоящего у нее на столе. Подождав некоторое время, она констатировала:
— К сожалению, Виктор Анатольевич вышел. Вполне вероятно, его сегодня не будет.
— Как это? — возмутился Анискин. — У нас же назначена встреча!
— Попробуй, красивая, еще раз, — зловеще, к недоумению своего начальника, ухмыльнулся Сидоров. Пальчики секретарши вновь нажали по очереди три кнопки телефона. Подождав некоторое время, она вновь, уже более уверенно, заявила:
— Виктора Анатольевича нет!
— Этого не может быть! — начал закипать Анискин. — Ваш начальник очень обязательный человел и ни разу меня не подводил. Может быть, у вас есть номер его мобильника?
— К сожалению, — вздохнула секретарша, — нет. Когда Виктор Анатольевич уходит в свой кабинет, единственный с ним способ связи — это внутренний телефон. Если он не берет трубку, значит, ничего не поделаешь.
— Наберите еще раз! — потребовал Анискин, которому резко перестала нравиться ситуация. "Пип, пип, пип", — покорно отозвалась секретарша.
Внезапно Анискин скомандовал: "За мной!" — и распахнул дверь кабинета.
— Спасайтесь, босс! — завопила Тоня. — Я их задержу!
Директор, который, конечно же, был в кабинете, с недоумением смотрел на происходящее...
— Я так испугалась, — всхлипывала Тоня в приемной в объятьях Сидорова, пока Анискин беседовал с директором. — Я думала, вы Виктора Анатольевича арестовывать пришли. Вот и хотела его спасти, он прекрасный начальник и человек! Думала, вы решите, что его и вправду нет, а сами уйдете. Тогда он сумеет скрыться.
— Нас не проведешь! — самодовольно ответил Сидоров, поглаживая Тонечку по плечу. — А мой-то майор подумал, что с директором твоим что-то случилось. Может, убили его, например, а ты киллеров прикрываешь. Вот он и ломанулся внутрь.
— А как он понял, что Виктор Анатольевич у себя? — вдруг спросила Тонечка. Сидоров задумался.
Как Анискин понял, что дело нечисто, а секретарша Тонечка обманывает его?
Рядом с Тонечкой висит список внутренних телефонов - Виктора Анатольевича, главбуха, охраны. На всех них - четыре цифры. Между тем, как следует из текста Тонечка все время нажимала кнопки лишь три раза. То есть явно тыкала их наугад и делала вид, что у директора никто не берет трубку.
В этом старом садоводстве дома стояли далеко друг от друга, а многие участки были заброшены. По будним дням тут изредка можно было встретить старичков и старушек, лишь на выходных появлялась молодежь с шашлыками.
Судя по всему, кто — то из воришек недавно понял, что здесь можно поживиться, и принялся вскрывать дом за домам. За прошлые выходные заявление о кражах подали аж пять потерпевших, которые, приехав на отдых, обнаружили коттеджи вскрытыми и подчистую обнесенными.
Местный участковый разорваться не мог, да и садоводство было уж больно большим. Поэтому Анискин, взяв в подручные Сидорова, решил устроить не большой рейд. Ведь воришка судя по всему, подчистую обносил один дачный участок в день, а значит, довольно велик был шанс, что он появиться и сегодня. К тому же Анискин, глянув на карту, заметил, что преступник каждый раз «выставляет» дом в другой части садоводства. Пока еще не тронутым оставался всего один, пусть и довольно большой кусок, а значит, вероятность того, что вор появиться именно там, была весьма высока.
— Чистая логика! — высказал Анискин Сидорову свои соображения, пока они перемещались по линиям садоводства на служебной машине. У редких встречных дачников они спрашивали, не видели ли те чего подозрительного. К сожалению, ответ всегда был отрицательным. В конце концов к полудню сыщики добрались до самой глухой части массива.
На крайнем участке сыщики увидели открытые ворота, за которым виднелся микроавтобус. Взрослый мужчина перетаскивал в него тяжелые сумки.
— Бог помощь! — окликнул его Анискин.— Переезжаете?
— Спасибо, — немного помедлив, ответил мужчина, закидывая в фургон очередной баул. — Нет, просто надо кое — какое барахло в город отвезти, жена просила.
— А вы тут ничего или никого подозрительного не видели? — спросил нетерпеливый Сидоров.
— Вроде бы, не, — мужчина вытер лоб и направился в глубь участка. Сыщики последовали за ним.
— Что -то случилось? — спросил дачник.
— Воруют тут у вас… — многозначительно протянул Сидоров.
— А. ну да, народ говорил, — вздохнул мужичок. — Вкладываешь. горбатишься всю жизнь, а потом раз — и в один миг всего лишаешься. Не дай бог никому!
— Это вы все вырастили? — Анискин показал на грядки, покрытые обильной зеленью.
— Ну а кто же еще? — усмехнулся собеседник. — Есть чем гордиться, да? Кстати, сейчас самое время поливать огород. Так что, граждане начальники, если я вам больше не нужен…
— Вроде бы, нет, не нужен, — вздохнул Анискин. — Всего доброго!
— Будьте здоровы, махнул рукой мужичок и, включив шланг, принялся поливать грядки. Вода сверкала и бликовала на листьях капусты, кабачков, и какой — то диковинной зелени, названия который Анискин даже не знал. Майор, уже дойдя до ворот, внезапно повернулся.
— Гражданин, можно водичкой вашей ополоснуться? Такое солнце, что того гляди и зажаришься.
Мужчина направил в его сторону шланг. Майор омыл лицо и шею ледяной водой, уступив место Сидорову. Потом сыщики вышли за ворота.
— Ну, куда дальше. — спросил старлей.
— А зачем нам дальше? — Удивился майор. — Сейчас подождем немного, пока воришка до грузит краденое добро свой фургон, и будим брать с поличным.
Вскоре дачный вор хрипел и огрызался в полицейской машине. Но чутье не подвело Анискина: в руки стражей попал матерый рецидивист, уже отбывший несколько сроков за кражи, Оказалось, что, увидев сыщиков в форме, он, застигнутый на месте преступления, решил изобразить хозяина участка. Ему даже ужалось обмануть Сидорова, но провести опытного Анискина было не так просто.
Как Анискин понял, что имеет дело с преступником, а не обычным дачником?
Ни один хозяин не будет поливать грядки в жаркий день в полдень — солнце просто жжет растения. А кроме того, поливать растения ледяной водой — это значит намеренно убивать их. Вора подвело незнание элементарных азов огородничества.
В свой день рождения Сидоров собрался накрыть «поляну» для коллег. Поскольку в отделе работало немало народу, бравый лейтенант попросил Анискина во время обеденного перерыва помочь ему с покупкой и доставкой продуктов с близлежащего рынка. Майор, разумеется, в помощи не отказал, и сыщики отправились на базар.
Когда все продукты были уже куплены, внимание Анискина привлек бородатый и волосатый мужчина в рясе и с большим крестом на груди, который медленно перемещался от лотка к лотку и всюду повторял одну и ту же фразу:
— Подайте на восстановление храма старообрядцев в глухой карельской деревне!
Торговцы и сострадательные покупатели, как успел заметить Анискин, подавали неплохо, и старовер прятал в карманы рясы не только блестящие монетки, но и довольно крупные купюры. Возбужденный предстоящим застольем Сидоров торопил начальника, но майор, внимательно осмотрев сборщика пожертвований, внезапно нахмурился и, подойдя к нему, взял за локоток:
— Гражданин! Пройдемте с нами!
— Люди добрые, что это делается! — заголосил было мужчина в рясе. — Святого старца нехристи в каталажку упрятать хотят!
— Обычная проверка документов! — поспешил успокоить окружающих Анискин. — Ничего особенного. Служба такая!
Под недобрые взгляды и возмущенное ворчание торговцев и покупателей Анискин и поспешивший к нему на помощь Сидоров вывели «святого старца» из толпы и сопроводили в отдел. Сборщик пожертвований, поняв, что никто ему не поможет, покорно пошел за сыщиками, бормоча себе под нос что-то про «нехристей» и «слуг врага рода человеческого». В отделе, не переставая бросать гневные взгляды на Анискина, задержанный предъявил паспорт на имя Кирилла Амвросиевича Тимофеева и заявил:
— Наша деревня старообрядцев расположена на берегу Онежского озера в Карелии. Решили мы всем миром часовенку древнюю восстановить, еще от прадедов оставшуюся. Но народ у нас живет бедно, чем Бог послал — рыбалка, охота да промыслы всякие. Вот и отправились несколько старцев в народ, денег просить у добрых людей. Наберем сколько нужно и восстановим часовенку, а с нее начнем возрождение истинной веры на святой Руси!
К этому моменту собравшиеся в кабинете стражи порядка, слушая рассказ старца, сочувственно кивали, а майор Баранов даже полез в карман. Видно, собрался внести свой вклад в богоугодное дело. Анискин, однако, остановил уже было протянутую руку Баранова с зажатой купюрой и попросил Тимофеева предъявить содержимое карманов.
— Вот уж точно, нехристь так нехристь, — метнул на него гневный взгляд старец Кирилл, исполняя требование и выкладывая из рясы на стол кучу купюр вперемешку с мелочью, пару мятых сигарет, краюшку хлеба, пересыпанную солью, перочинный ножик, луковицу, катушку ниток с иголкой и спички. — Что ж ты к старцу-то привязался, аки репей к собачьему хвосту?
Но Анискин, не вникая в его бубнеж, обратился к собравшимся:
— Коллеги! Перед вами мошенник, который, пользуясь добротой простых людей, собирал у них деньги. Разумеется, не на восстановление часовни, а просто себе в карман. Я заподозрил, что перед нами аферист, еще на рынке, но теперь однозначно убедился в этом. Сержант! Ответите дитя лейтенанта Шмидта в КПЗ.
Вскоре жулик, скрывавшийся под маской старца Кирилла, написал явку с повинной и покаялся в обмане. И, пообещав никогда больше не заниматься подобным промыслом, получил условный срок.
Почему Анискин заподозрил «святого старца» еще на рынке, и что подтвердило его подозрения уже в отделе?
Нагрудные кресты у старообрядческих священников только восьмиконечные. Это и привлекло внимание Анискина. Ну а во время обыска у «старца» были обнаружены еще и сигареты, а ведь у староверов один из самых главных грехов – курение.
— Эк, задувает-то! — крякнул Анискин, когда сильный порыв ветра бросил в стекло «уазика» горсть песка.
— Да не говорите, товарищ майор! — поддакнул Сидоров. — У меня сегодня супруга оставила форточку открытой, так под утро так подуло, что стекло разбилось! С утра из дома вышел — фуражку сорвало, еле догнал.
— Вы, коллега, ее гвоздиком, гвоздиком прибейте, — улыбнулся Анискин. — Ну а вообще, да, достали этот ветер и жара. Хоть бы, что ли, дождик прошел, посвежело бы.
В этот момент «уазик», скрипнув тормозами, остановился у обменного пункта валюты, который расположился на окраине города и сегодня ночью был ограблен. Первым делом Анискин решил поговорить с сотрудником обменника, который, собственно, и позвонил по «02».
— Меня зовут Антон Бабурин, — рассказал прилизанный молодой человек, у которого нервно подергивалось веко. — Работаю тут уже, дай Бог памяти, второй месяц.
— Вы вчера тоже работали?
— А я каждый день работаю. Только на выходных Нинка выходит, а я отдыхаю. А так — с утра до вечера тут сижу, — ответил Антон.
— И что вчера произошло?
— Ну, в кассе к вечеру накопилась вполне приличная сумма — больше 10 тысяч долларов. Я стал звонить Гамлету Ашотовичу…
— Это что за принц датский? — удивился Сидоров.
— Это хозяин обменника. Он по вечерам приезжает, деньги забирает, — пояснил Антон. — Но не дозвонился — у него телефон был отключен. Ну а мне чего делать, не ночевать же тут? Закрыл обменник да поехал домой. Утром приезжаю — е-мое, дверь взломана! И только несколько долларовых купюр валяются на земле. По ходу грабители дверь подломили, а сумка дырявая оказалась, вот они, пока к машине бежали, — купюры до самой дороги валялись! — часть и рассыпали. Я собрал, но там копейки — баксов сто в лучшем случае…
Пожилой кинолог, прибывший чуть ли не раньше всех, заворчал:
— Телик, что ли, не смотришь? Ты пока эти баксы собирал, все следы затоптал. Теперь Найда только на тебя и рычит… Эх, — махнул он рукой, — что тут говорить, собака в подобной ситуации бесполезна. Да в любом случае преступники, похоже, на машине скрылись, так что сами понимаете!
— Ну, извините! — вспыхнул юноша. — Вполне естественная реакция — деньги, что на земле валяются, подобрать!
Кинолог только расстроенно махнул рукой.
— Гамлету вашему еще не звонили? — спросил Анискин.
— Отключена трубка. Вот, сами попробуйте! — Антон протянул свою мобилу. Набрав номер, майор, к своему удивлению, услышал сначала длинные гудки, а потом и голос с характерным акцентом:
— Привет, Антон! Что такое, дорогой?
Представившись, Анискин объяснил, что произошло.
— Вай, горе мне! — принялся причитать хозяин обменника. — У бабы был вчера, слюшай, такой сладкий баба оказался — оторваться не мог, не поехал дэнги забирать. А телефон отключил, чтобы жена не звонил. Вай мэ, беда какая! А Антон да, вчера звонил, от него пропущенные вызовы есть.
Анискин попрощался с Гамлетом Ашотовичем и еще раз уточнил у Антона:
— Сколько, вы говорите, вчера в кассе оставалось денег?
— Десять тысяч шестьсот тридцать долларов! — отчитался молодой человек.
— Ясно — кража со взломом в особо крупном размере. Коллега! — обратился Анискин к Сидорову и показал на Антона: — В наручники этого субчика и в отдел. Надеюсь, у него хватит ума написать явку с повинной и не усложнять себе и нам жизнь.
Вскоре Антон признался в том, что соблазнился крупной суммой, которая осталась на ночь в обменнике, особенно когда стало понятно, что хозяин не приедет за деньгами. Поэтому молодой человек ломиком свернул замок на двери и инсценировал кражу. Потом «подобрал с земли» несколько «оброненных преступниками» купюр (чтобы пустить следствие по ложному следу — мол, воры уехали на машине, а заодно обмануть кинолога) и спокойно вызвал полицию. К сожалению для себя, Антон не учел один фактор, который позволил Анискину мгновенно раскусить его.
Как Анискин догадался, что рассказ Антона — ложь?
С утра дул сильный ветер и если бы все было так, как описал сотрудник обменника, то деньги «оброненные» преступниками просто-напросто улетели бы…
Мария Никифорова была вдовой. Но не просто вдовой, а очень богатой, и потому, как ни парадоксально, ей жутко не везло в личной жизни. То альфонс попадется, который у нее сотню-другую тысяч выпросит, а потом исчезнет, то откровенный преступник, который, пока его пассия спит, все золото из дома вынесет.
Но в этот раз Марии, вроде как, повезло: на сайте знакомств она встретила весьма симпатичного мужчину, да еще и капитана дальнего плавания, как он ей представился. Мечта любой вдовы! Виртуальный роман быстро перерос в реальный, и вот уже Никифорова пригласила своих знакомых к себе похвастаться «приобретением». Среди гостей был и ее старый друг майор Анискин.
Сыщик слегка опоздал и зашел в комнату, когда застолье кипело вовсю, а слегка подвыпивший капитан дальнего плавания травил окружающим байки. Да так, что все рты пооткрывали, у Андрея Ивановича был настоящий дар рассказчика:
— Я тогда, в советское время, еще в штурманах ходил. В общем, поплыл наш корабль на Бали. Туземцам повезли помощь от братского, так сказать, народа. Остановились ночью в порту, к нам туземцы на лодках подплывают, фрукты всякие предлагают буквально за копейки. В инвалюте, разумеется. А капитан нам говорит: смотрите, в порту воров полным полно, они сейчас приплывали, разведали, а ночью могут на борт забраться и что-нибудь украсть. Ну, поэтому усилили охрану, а я дежурным был. Ночью прибегает матросик Сидоров и кричит, мол, кто-то на борт залез, Сидоров за ним погнался, а он в трюм нырнул и исчез. Я команду поднимаю, начали корабль обыскивать. Все обыскали. Матросов спать отправил, а у самого на душе не спокойно, дай, думаю, еще раз обход сделаю. На кухню даже сходил, но там повар сказал, что никого не видел. Каждый туалет (судно-то большое, уборных несколько!) проверил. Нет никого. Ну, думаю, показалось Сидорову, надо будет ему выговор влепить.
Андрей Иванович хлопнул еще рюмку и продолжил рассказ:
— Потом думаю: а ведь у кочегаров еще не был, а их как раз на берег отпустили. Кочегары в самом низу трюма живут, ну, вот я и полез туда. Спускаюсь по трапу все ниже, слышу за спиной какое-то завывание. Жутко мне стало, даже обернуться боюсь. Нам капитан еще по дороге байки травил про местных колдунов, что, мол, волшебство их — вовсе не выдумки, а самая что ни на есть настоящая правда. Обернуться страшно, так и полз спиной вперед до самого низа. Завывание не прекращается, чувствую, прямо у меня за спиной какое-то движение.
Одна из женщин испуганно пискнула. А капитан продолжил:
— Собрался с духом, оборачиваюсь, а там… У кочегаров на стене картинки висели обнаженных дамочек из «Плейбоя». Аморалка, но мы внимания не обращали — у них работа тяжелая, пусть развеются хоть так. И перед этим «иконостасом» абориген стоит, кланяется и завывает «Бвана, бвана». Я его наверх вытащил, переводчика с берега вызвали. Оказалось, задержал я самого известного портового вора, который чуть не каждый корабль обчищал. А тут наткнулся на «веселые картинки» наших кочегаров и принял их за злых богинь. Вот и пытался их умилостивить, молился, даже ничего украсть не успел.
Пока компания хохотала, а раскрасневшаяся от гордости за «своего» Мария доставала из серванта новую бутылку, Андрей Иванович отправился покурить. Некурящий Анискин вышел за ним и, предъявив удостоверение, очень тихо и грозно сказал:
— Слушай, дорогой… Даю тебе ровно минуту, чтобы схватить в коридоре свои вещички и навсегда исчезнуть из этого дома. Маша от вас, жуликов, достаточно настрадалась, не хватало еще одного на ее голову.
— Ладно, начальник, — цинично ухмыльнулся «капитан». — Твоя взяла. Исчезаю. Машке мой пламенный привет. Да и с тобой как-нибудь встретимся. Ну, а скажи все же, легавый, на чем я прокололся-то?
Как Анискин понял, что новый ухажер Марии никакого отношения к морю не имеет?
Во-первых, профессия кочегаров на кораблях исчезла вместе с пароходами работающими на твердом топливе. На современных пароходах, работающих на жидком топливе, их заменили судовые механики. Ну а во-вторых, обращение «Бвана, бвана» возможно у жителей Африки, говорящих на суахили, а Бали находится в Индонезии и местное население говорит на балийском языке.
«Уазик» остановился перед входом в местный музей, накануне ночью подвергшийся набегу преступников. Неизвестные, проникнув внутрь, похитили ценнейшие экспонаты из экспозиции «Золото скифов», буквально на несколько дней привезенные в город из Москвы. О том, что в музее случилось ЧП, в полицию сообщил сторож Борис Игнатьев, который обнаружил вскрытые витрины во время планового ночного обхода залов.
Прежде чем войти внутрь и допросить Игнатьева, Анискин с Сидоровым внимательно осмотрели окно, через которое преступники проникли внутрь. Похоже, работали профессионалы — об этом говорило аккуратно вынутое толстое стекло, прислоненное к стене здания. Явно не обошлось без алмазного стеклореза… Затем сыщики отправились в зал, где хранились похищенные экспонаты. Здесь уже было полно музейных работников. Директора отпаивали валерьянкой, какая-то старушка нюхала нашатырь. Лишь сторож Игнатьев сохранял относительное спокойствие. Увидев сыщиков, он подошел к ним.
— Расскажите, что произошло? — попросил Анискин.
— Дело было так, — начал повествование Игнатьев и поправил повязку на руке. — Я ночью был в сторожке.
— Спал? А что с рукой? — грозно спросил Сидоров.
— Бутерброды на ужин готовил, по пальцу ножом слегка резанул,— ответил сторож. — А насчет сна — инструкцией не запрещено! Каждые два часа залы должен обходить, как положено, а остальное время — хочешь, телевизор смотри, хочешь, спи.
— Мы слушаем вас, — Анискин тем временем внимательно осматривал витрины.
— Ну, в 4 утра пошел обход делать. Захожу в зал, где скифское золото находится, мама родная! Стекло наружное вырезано! В витрине с золотом стекла нет и золота, само собой, тоже. В «серебряной» — стекло разбито. И тоже экспонатов нет. Ну, я тут же директору бросился звонить и вам.
— И вы ничего не слышали? — усомнился Сидоров.
— Дык у меня сторожка у самого входа находится. Через три зала отсюда. Ничего не слышал, конечно, — заверил Игнатьев.
— Господа, господа, — вмешался в разговор директор. — Понимаете, потерю серебра мы еще можем пережить. В конце концов, эти экспонаты принадлежали нашему музею, да они и не особо ценные с исторической точки зрения. К тому же они застрахованы. А вот золото скифов — это потеря потерь! Это же экспозиция из Москвы… За нее полетят головы, как наши — музейных сотрудников, так и, полагаю, ваши — если в ближайшее время преступников не найдете… Умоляю, ройте землю носом, расшибитесь в лепешку, но верните золото!
— Сделаем все, что в наших силах, — ответил Анискин. — А почему не сработала сигнализация, а на окнах нет решеток?
— Понимаете, мы начали плановый ремонт — буквально на несколько дней. Заказали новые решетки, новые системы охраны. Завтра должны были привезти и установить, а все старье уже демонтировали. Такая вот накладка… Нам ведь экспозицию «Скифское золото» прислали фактически неожиданно, без долгого согласования — какая-то накладка у них там в Москве вышла, и нас в план выставочного тура поставили. Перед фактом, так сказать.
— Все ясно, — ответил Анискин. — Золото будем искать. А вот за серебром, похоже, далеко ходить не нужно.
— Как это? — удивился директор.
— Да неужели вам не ясно? Человек, который похитил серебро, находится в зале. Может быть, он добровольно выдаст похищенное? Явка с повинной смягчает наказание… Или будем проводить обыск? — ни на кого не глядя, задал вопрос Анискин.
Вскоре вор и вправду выдал серебряные экспонаты. А преступников, укравших золото, задержали на вокзале. Патрульных заинтересовали двое мужчин, которые тащили явно очень тяжелую сумку к вагону поезда. В ответ на просьбу предъявить документы парочка попыталась броситься наутек, их задержали, а в сумке обнаружили украденное золото.
Кто из находящихся в зале похитил серебро, и как это произошло?
Серебро похитил охранник. Обнаружив, что преступники похитили золото, он решил, что можно воспользоваться данной ситуацией, свалив на них и похищение серебря. Он разбил витрину рукой, повредив ее при этом. Если бы кражу совершили преступники, то они воспользовались бы тем же самым способом — разрезали бы стекло стеклорезом, чтобы не привлечь к себе внимание звуком разбиваемого стекла. Никто другой из сотрудников музея совершить кражу не мог, так как со слов охранника он каждые два часа совершал обход и, следовательно, в два часа ночи все было на месте.
Анискин и Сидоров оказались на месте происшествия, когда медбригада уже убирала в машину тело человека, до этого лежавшего на узкой полоске газона. Пожилой врач, увидев людей в форме, лишь покачал головой:
— Без шансов. Хоть и на траву упал, но все же с шестого этажа. Мое мнение — не жилец.
«Скорая», завывая мигалкой, рванула в сторону ближайшей больницы, а сыщики вошли в здание отеля. Именно из гостиничного окна 6-го этажа и выпал молодой человек. Медиков и полицию вызвала его девушка Катя Гусева, также находившаяся в номере. Ее и предстояло допросить сыщикам. Шикарная блондинка, сидевшая на краешке двуспальной кровати, была, мягко скажем, не совсем трезва. Анискин взял у нее из рук бокал, автоматически понюхал (виски!) и поставил на стол. Некрасиво растягивая слова, блондинка возмутилась:
— Отдайте мне виски!
— Простите, Екатерина, но еще немного, и вы будете не в состоянии разговаривать. Итак, что здесь произошло?
— Я трезва, как стеклышко, — икнув, ответила блондинка. — Что случилось? Витька с балкона упал!
— Это понятно, — встрял в беседу Сидоров. — А как именно упал? Может, ему помог кто?
— Помог? — тупо посмотрела на него Екатерина. — Не, это вряд ли, тут никого, кроме нас, не было. Если вы на меня намекаете — это бред. Он здоровый мужик, а я хрупкая девушка… Мы с Витькой этот номер на двоих забронировали. Хотели отдохнуть пару деньков, склеить, так сказать, отношения. Вот и склеили…
— Так что произошло? — настойчиво повторил Анискин. — Свидетели, которые сбежались к телу Виктора, говорят, что видели вас на балконе.
— Мы с Виктором встречаемся уже год. Периодически, чтобы освежить отношения, снимаем где-нибудь номер в отеле и там отдыхаем. Так поступили и в этот раз. Днем гуляли, выпивали слегка.
— Слегка? — удивился Сидоров.
— Да, слегка, — окрысилась на него блондинка. — Вообще не ваше дело! В общем, часам к пяти пришли в отель. Здесь мы еще выпили и серьезно поссорились.
— Причина? — уточнил Сидоров.
— Я со старшим разговариваю! — огрызнулась Екатерина, но все же ответила: — Витька не хочет на мне жениться. Типа, он еще не нагулялся. У нас все ссоры были как раз из-за этого. Сейчас у нас была годовщина знакомства, и я поставила вопрос ребром. А Витька — ни в какую. В общем, разругались в пух и прах, он сказал, что больше не хочет меня никогда видеть, влепил пощечину. Я его тут же послала. Потом легла на кровать и отвернулась к стене, а он побежал на балкон курить. Дверь за собой захлопнул так, что стены задрожали! Думаю, надо вещи собирать и уматывать отсюда. На фига мне этот псих? В общем, лежу я, вдруг слышу — глухой такой удар. Только потом сообразила, что это тело о землю хлопнулось. Открываю глаза, а Витьки на балконе нет. Выбегаю (тут меня свидетели, наверное, и увидели) — он внизу лежит, люди собираются. Ну, я тут же в «скорую» позвонила и вам.
— То есть вы с ним на балконе не были?
— Нет! Я выбежала, только когда услышала звук падения тела! Я уж не знаю, то ли Витька психанул и сам прыгнул (все-таки он, по его словам, меня любил, а тут ясно, что все кончено), то ли его спьяну шатнуло… Вы посмотрите, какие на балконе перила низенькие!
— Что-то вы особо не переживаете по поводу своего Виктора, — вновь встрял Сидоров. Анискин тем временем отметил, что перила действительно очень низкие и случайно упасть с балкона, тем более выпившему человеку, труда не составит.
— Видите ли, — сверкнула глазами Гусева, и из-под маски «тупой блондинки» вдруг на секунду проступила ее жесткая натура. — Я после этой ссоры для себя все решила. Пощечину не прощу никому! Он для меня перестал существовать. Нет его больше в этом мире, и неважно, почему — потому что с балкона упал или еще что-то. Поэтому никаких эмоций с моей стороны и нет. Так ясно?
— Да, все ясно, — ответил за Сидорова Анискин. — Гражданка Гусева, я вынужден вас задержать по подозрению в покушении на убийство любовника. Пройдемте!
Почему Анискин решил, что Виктор упал не сам, а его столкнула с балкона Екатерина?
Женщина не могла слышать звука от удара тела об землю, так как дверь на балкон была закрыта, а тело упало с шестого этажа и упало на траву…
Участковый Данилин провел Анискина и Сидорова в квартиру, где произошло убийство. Эксперт уже закончил свою работу и отчитался перед прибывшими:
— Потерпевший погиб от колотой раны в область сердца. Смерть наступила около четырех дня.
— По «02» позвонили соседи потерпевшего, — вмешался в беседу Данилин. — Целый день здесь громко работал телевизор, а у них маленький ребенок. После 22-00 они и вызвали полицию. Я прибыл на место. На звонки никто не отвечал. Подергал на ручку, дверь открылась. Я зашел — а тут труп.
— Какие-то зацепки? — поинтересовался Анискин.
— Никаких следов взлома не обнаружено, вероятно, потерпевший сам впустил убийцу (или убийц). Из квартиры, на первый взгляд, ничего не пропало. У погибшего из родственников только племянник Валентин Носкин, с которым они находились в довольно сложных отношениях — тот требовал, чтобы дядя оформил на него квартиру. Пока единственное, что приходит в голову. Сейчас будем делать поквартирный обход.
— Договорились, — кивнул Анискин. — Вы тогда работайте, а мы навестим племянника погибшего.
…В дверь звонили долго, что не удивительно: было уже около полуночи. В конце концов им открыл дверь заспанный мужчина, от которого попахивало пивом. Представившись, сыщики попросили разрешения войти.
— В каких отношениях вы с дядей? — с ходу спросил Анискин.
— В плохих. Мы с ним поругались относительно завещания и общались очень мало. А что случилось? — поинтересовался Валентин.
— Ваш дядя убит, — скупо ответил Анискин. — Его зарезали.
Носкин картинно схватился за шею:
— Какой кошмар! Дядя — очень тяжелый человек, но он не заслужил такой участи. В глубине души я все же любил его, хотя он был очень упрям. Все-таки единственный мой родственник, брат отца. Ужасная новость!
— Что вы делали в момент убийства? — поинтересовался сыщик.
— Сегодня же Лига чемпионов была. А я страстный любитель футбола. Привычка такая есть — как матч, я беру пивка, устраиваюсь перед телевизором и болею… Так что сегодня с трех до пяти я был дома и никуда не выходил.
— Кто-то может это подтвердить? — уточнил Сидоров.
— Нет, я всегда один смотрю. Считаю, что большая компания только убивает интерес к просмотру. Футбол для меня, извините за откровенность, дело интимное. Я даже телефон отключаю на время матча. Так что мои свидетели, — криво усмехнулся Носкин и показал рукой в мусорное ведро, где лежали пустые пивные бутылки, — только они.
— Несерьезно! — нахмурился Сидоров.
Валентин задумался:
— У нас дом блочный, слышимость очень хорошая. Наверняка соседи смогут подтвердить, что у меня с трех до пяти телик громко работал. Я всегда на время матчей звук чуть ли не на максимум включаю. Соседи уже знают про эту мою маленькую слабость, претензий не предъявляют. Вот, пожалуй, и все.
— А с каким счетом закончился матч? — ввернул фразу Сидоров, который сам любил футбол и потому смотрел сегодняшний поединок. Чем черт не шутит, вдруг Носкин создает себе алиби, а счета не знает? Тогда все совсем просто. Но Валентин совершенно правильно ответил:
— 3-0 в пользу хозяев. У них еще на последней добавленной минуте здоровенный такой негр гол заколотил… Тьфу, забыл, как его зовут.
Сидоров в ответ на вопросительный взгляд Анискина кивнул. Все верно: хозяева выиграли 3-0, и гол действительно забил игрок из Африки. Фамилию его, кстати, Сидоров, к своему стыду, тоже забыл.
Сыщики встали, и Анискин, хлопнув себя по лбу, вдруг попросил хозяина:
— Простите, покажите ваши руки! Один момент буквально!
Стоило удивленному Валентину протянуть руки, как на его запястьях захлопнулись наручники, ловко наброшенные майором.
— Гражданин Носкин, вы задержаны по подозрению в убийстве вашего дяди, — заявил ошарашенному мужчине Анискин. — Рекомендую сделать чистосердечное признание!
Почему Анискин решил, что Носкин виновен в убийстве дяди?
Носкин, заявляя о своем алиби, сообщил, что с 3 до 5 был дома. Но сотрудники милиции не сообщали ему в какое время был убит его дядя. А он точно знал это время. Следовательно, он имеет непосредственное отношение к этому преступлению.
Как-то Анискин отдыхал в деревне. Любил он это дело в свободное от службы время — хотелось бравому майору тишины и покоя после суровых и хлопотных милицейских будней. Однако сегодня деревенскую тишину нарушил вопль знакомого Анискина, Николая Митькина:
— Егорыч, принимай гостей!
Анискин едва не выпал из гамака, но, следуя законам гостеприимства, пригласил Митькина и двух его спутников на участок. Мужики приехали в деревню на охоту (бдительный майор поинтересовался насчет лицензий, но тут все было в порядке) и перед походом в лес живописно расположились у Анискина на участке. Майор глянул на них со стороны и хмыкнул: точь-в-точь, как на картине «Охотники на привале»: ружья отставили в сторону, на расстеленной газете появилась бутылочка беленькой, стопочки, легкая закусь. Ну а под водочку, разумеется, мужики начали травить байки, показывая собственную крутость в глазах других.
— Чего только не бывает на охоте, — начал заводила, Колька Митькин. — Вот, помню, у меня был случай. Шел я как-то по берегу лесной речки. В ружье только один патрон был. Смотрю — утиная семейка плывет. Я подождал, пока они отплывут подальше, прицелился, пальнул. С одного выстрела утку и четверых утят завалил! Домой пришел, жене отдал, она их ощипала… Такой суп получился — пальчики оближешь!
— Утки — это ерунда, — авторитетно заявил второй охотник, Сергей Пореченков. — По птицам стрелять — вообще баловство, я считаю. Понятно, что тут-то крупной живности не водится. Так что я сюда езжу, только чтобы сноровку не потерять да воздухом подышать. А самая серьезная охота — в Сибири, мужики. Кто там не бывал — считай, не охотник, а так. Азарт пробирает — сил нет. Я туда каждый год на охоту езжу. Кстати, в прошлом сезоне лосиху-наркоманку подстрелил.
— Как это? — удивился Анискин. — Неужто и до животного царства эта зараза добралась?
— Ну, он не шприцом кололся, конечно, — ухмыльнулся Пореченков. — Подстрелили мы лосиху старую. Стали свежевать, глядь — а у нее желудок мухоморов полон. Мы с мужиками сразу решили — наркоманка попалась!
Не успел Анискин изумиться, как в дискуссию вступил третий гость — Василий Моисеев. Опрокинув очередную стопку, он принялся, как это называется у охотников и рыбаков, травить:
— Жил я раньше на Дальнем Востоке. Однажды леший попутал — заблудился в феврале. Три дня бродил по лесу, замерзал, голодал. Рука ослабла, все патроны расстрелял впустую. А потом чувствую — следит за мной кто-то. Нечеловеческий взгляд, тяжелый. В общем, шатун ко мне приценивался. Видно, его кто-то из берлоги поднял. Вот и представьте картину: я бегу, а за мной топтыгин гонится. Я уже ружье бросил, думаю, смертушка моя пришла. И что вы думаете? Загремел гром и прямо рядом со мной молния ударила. Шатун, мужики, в прямом смысле слова обгадился. Развернулся — и понесся куда-то. И тут вдруг меня как озарило — дык вот туда же нужно идти, там деревня. В общем, за то, что я ружье потерял, отец меня выпорол. Видно, Бог помог…
Допив беленькую, слегка нетрезвые мужики поблагодарили гостеприимного хозяина, взяли ружья и направились в сторону леса. Анискин пожелал им ни пуха, ни пера и залег обратно в гамак. Мысли его невольно возвращались к одному из охотников. «Ой, болтун! Но как его остальные-то мужики не раскусили? Видать, все трое «знатные охотники», — думал майор.
Почему майор заподозрил одного из охотников в обмане?
Зимние грозы это, конечно, редкость, но ничего необычного в них нет. Но вот чтобы сначала гремел гром, а потом била молния — это уже из области сказок.
Полицейский «уазик» остановился у небольшого, но очень уютного загородного дома. Сыщики вылезли из неудобной машины и, размяв ноги, подошли к забору.
— Хозяева! — свой крик Сидоров сопроводил активным пинком по калитке. Дверь домика распахнулась, и перед сыщиками предстала довольно забавная пара — здоровенный мужик двухметрового роста и миниатюрная симпатичная брюнетка в темных очках. Неприветливо оглядев сыщиков, мужчина поинтересовался причиной визита.
— Видите ли, Антон Дмитриевич, — взял быка за рога Анискин, — вчера в городе произошло ограбление ювелирного магазина. Преступник в маске ударил по голове охранника, запер продавщиц в подсобке и похитил драгоценности. Когда он уже уходил, охранник очнулся и увидел, как преступник сел за руль красных «Жигулей», на которых и скрылся. Номер он, правда, не запомнил…
— Ну а я тут причем? — поинтересовался мужчина.
— Ну как — причем? — деланно удивился Анискин. — Вы, Антон Дмитриевич Соколов, у нас особо опасный рецидивист. Сколько раз сидели, причем именно за ограбление ювелирных магазинов?
— Четыре ходки сделал, — мрачно ответил мужчина. — Только я, гражданин начальник, после последней отсидки завязал. Женился, как видишь, дом купил. Так что я ни при делах.
— Возможно, — кивнул Анискин. — Лица налетчика ни сторож, ни продавщицы не видели. Но по габаритам — рост, фактура — один в один к вам подходит. Плюс пресловутые красные «Жигули»! — и майор показал на машину, которая припарковалась в чистом и уютном дворике дома.
— Антоша тут совершенно ни при чем! — бросилась на защиту мужа брюнетка. — Мало ли здоровенных преступников! А насчет машины — так я вам ответственно заявляю, Антон уже два дня из дома никуда не выходил, у него выходные. Дел по хозяйству — море. Думаете, это так легко — дом содержать? Так что за рулем только я ездила в эти дни — в магазин да на рынок. Надеюсь, меня-то в ограблении вы не подозреваете?
— Да, похоже, ошибочка вышла, — сконфузился Анискин. — Но вы же понимаете, ограбление — дело серьезное, мы все версии обязаны проверить. Всего наилучшего.
— До свидания, — хором ответили Соколовы. Сыщики уже двинулись к «уазику», когда Анискин вдруг обернулся:
— Простите, еще маленькая формальность! Потерпевший охранник запомнил одну деталь — у «Жигулей» при торможении сильно тормозные диски скрипели. Антон Дмитриевич, вы не могли бы по двору буквально пару метров проехать?
Соколов улыбнулся:
— Гражданин начальник, у меня машина всегда в порядке. Моя вторая страсть после жены. Ничего не скрипит, поверьте на слово.
— Очень прошу, — приложил руку к сердцу Анискин. — И мы сразу уедем.
— Ладно, — ответил Соколов. Взяв у жены ключи зажигания, он открыл дверь машины и мгновенно, как литой, устроился в кресле. Что тут скажешь — сыщики знали, что Соколов — прекрасный водитель, который мог бы дать фору иным профессионалам. Антон Дмитриевич повернул ключ зажигания, мотор «Жигулей» отозвался тихим урчанием. Резко тронув с места и мгновенно набрав скорость, Соколов столь же резко затормозил и вылез из машины.
— Убедились? Я же говорил — никакого скрипа. Я ни при делах, — заявил он сыщикам.
— Спасибо за помощь следствию, гражданин Соколов! — В голосе Анискина зазвучал металл. — Попрошу проехать с нами в отделение, я подозреваю, что ограбление ювелирного магазина — ваших рук дело. А будете сопротивляться — ваша супруга пойдет как укрывательница и пособница. В машину, быстро!
— Вот, блин, — не стал ломать комедию дальше Соколов. — Надо было сторожу посильнее по башке дать. Что, номер все-таки запомнил, гад? В чем я прокололся-то?
— Нет, не в номере дело, — улыбнулся Анискин. — Поехали, в отделении объясню.
Почему Анискин решил, что пара Соколовых врет ему?
Хотя жена Соколова утверждала, что муж два дня не садился в машину и утром за рулем была она, ее муж, демонстрируя полицейским работу тормозов, удобно устроился за рулем. Если бы машину последнее время водила его жена, ему, человеку двухметрового роста, пришлось бы подгонять под свой рост сиденье.